Клюжев: Российская модель управления на захваченных территориях Украины – это желание заработать

Россияне пытаются управлять новыми захваченными территориями Украины так же, как они это делали в отдельных районах Донбасса. Однако у них возникли новые сложности – отсутствие кадров. В остальном Кремль преследует такую же цель – поставить своих людей управлять оккупированными территориями. А те в свою очередь желают заработать на происходящем. Такое мнение высказал аналитик Гражданской сети “Опора” Александр Клюжев в эфире марафона “FreeДОМ” на телеканале UA. 

— В России предлагают свою модель управления новыми оккупированными территориями Украины. Первый замглавы администрации президента РФ Сергей Кириенко. Суть этого плана заключается в том, чтобы из Херсонской области, части Запорожской, из части оккупированного Донбасса создать как будто бы альтернативную Украину. И в рамках этой альтернативной Украины уже бороться конкретно с Киевом. Есть ли, на Ваш взгляд, тенденции, которые указывают сегодня на формирование некоего политического будущего этих территорий?

— Фактически речь идет о том, что на текущий момент россияне строят модель отдельных районов Донецкой и Луганской областей по управлению экономикой захваченных территорий, по установлению контроля над людьми, которые там проживают. Фактически ничего нового пока мы не видим. И фактически эта модель сейчас основана на желании, в том числе, заработать. И все это мы видели в Донецке и в Луганске в момент становления так называемых “республик”. И пока, даже с точки зрения пророссийского жителя оккупированных территорий, ничего оптимистичного нет. И, к сожалению, мы говорим о том, что люди страдают, они не имеют доступа к базовым услугам. Но если говорить о Кириенко, то действительно выглядит так, что его кураторство над захваченными территориями Украины это определенный внутриполитический проект России. И привлечение такого чиновника, который все-таки имеет хорошие позиции в путинской вертикали, говорит о том, что они уже начали формировать какое-то видение своей победы, как они это называют, для того, чтобы продемонстрировать это видение российскому избирателю.

Поэтому, когда мы слышим от российских политологов идеи о так называемом союзном государстве, я это воспринимаю, скорее, не как угрозу какого-то экстравагантного сценария, а как желание россиян доказать своим избирателям, что они действительно чего-то достигли на захваченных территориях, и все риски и потери, которые Россия сейчас несет в связи с войной, имеют какую-то ценность. Но здесь очевидно, что Российская Федерация столкнулась с ключевой проблемой — это кадры. В отличие от ожиданий России, никто на этих территориях, причем совершенно разных территориях — от Херсона до Мариуполя, их не ждал. И людей, желающих сотрудничать на каком-то политическом уровне в системе управления на временно оккупированных территориях с оккупантами нет, кроме отдельных экземпляров. Причем, если посмотреть по населенным пунктам, то действительно абсолютно несерьезные люди возглавили так называемые военно-гражданские администрации. И сама Россия, осознавая кадровый дефицит на временно оккупированных территориях долго откладывала формально официальное решение по утверждению так называемых военно-гражданских администраций.

— Александр, как эти кадры будут действовать дальше? О каких еще методах на другой территории можно говорить?

— Если говорить о репрессиях на этих территориях, то мы видим с одной стороны уничтожение всех проявлений украинской культуры. И тут все-таки не будет преувеличением сказать, что действительно российская власть на временно оккупированных территориях осуществляет определенную нацистскую политику и не скрывает этого. Также можно сказать, что тревожной ситуацией является работа с молодежью и детьми на временно оккупированных территориях. Как на территории, которая захвачена так называемыми формированиями “ЛНР” и “ДНР”, так и на новозахваченных территориях, создаются филиалы так называемой “Юнармии” — кремлевского проекта по работе с детьми. И тут можем видеть повторение ситуации Донецка и Луганска, когда молодежь и дети первые стали жертвой этого катка российской пропаганды на временно оккупированной территории. В этом вопросе они действительно системно работают все эти годы. Они пытаются привлечь к своей деятельности прежде всего молодежь. К сожалению, нам еще долго придется работать с детьми, которые столкнулись с такой пропагандистской машиной в школах на оккупированных территориях.

— А что мешает уже начать работать? Сейчас, по Вашему мнению, какой должна быть политика Украины в отношении людей, которые вынужденно находятся на временно неподконтрольных правительству территориях?  Как Вы относитесь к сегодняшним заявления государственных чиновников о коллаборационистах на оккупированных территориях?

— Мы должны понимать, что сейчас ситуация достаточно сложная и она динамично развивается. Все-таки здесь сейчас есть определенные отличия, потому что Украина активно борется сейчас за временно оккупированные территории, в том числе, военным способом. И тут очень мало у государства времени и возможности формировать какую-то системную политику относительно жителей оккупированных территорий, и есть большие надежды на освобождение с помощью Вооруженных сил Украины этих территорий. Поэтому, чего сейчас не хватает в условиях, когда для системных решений нет ни времени, ни пока возможностей, не хватает четкого объяснения от государства, что такое хорошо, а что такое плохо для жителей оккупированных территорий. Я сейчас даже не говорю об этой дискуссии “кто — коллаборант, кто — не коллаборант”. Люди живут в сложных реалиях. Принято и новое законодательство относительно незаконного взаимодействия с оккупантом. Это тоже новая ситуация по сравнению с развитием ситуации, например, в Донецке и Луганске, начиная с 2014 года, когда фактически все, что не касается вооруженной деятельности в незаконных формированиях, было в серой зоне. И люди понимали, что ответственности за это не будет. Сейчас все-таки внесены изменения в Уголовный кодекс, и люди, прежде всего, требуют объяснений, что нам делать в конкретной ситуации. И тут, несмотря на все обещания представителей украинского государства, пока единого объяснения нет, что допустимо делать на оккупированных территориях, а что недопустимо обычным гражданским людям.

Кто-то говорит: можете учить детей в школах, кто-то говорит, что нельзя учить детей в школах. Представители правоохранительных органов говорят, что никак нельзя отдельным представителям сотрудничать на местах, например, представителям бизнеса, коммунальным предприятиям. Другие представители государственной власти говорят, что можно делать все для того, чтобы обеспечивать жизнь простых людей, но воздерживаться от сотрудничества с оккупантами. И вот эта неопределенность, мне кажется, существенно подрывает доверие между гражданами оккупированных территорий, нашей властью, и Украиной, потому что люди понимают, в каких они реалиях живут. Они понимают, что сейчас идет война против оккупанта, и здесь сигналы к потенциальным коллаборантам должны звучать, что они будут наказаны.

Читайте также:

Не так страшны угрозы от россиян, как видеть тот ужас, который они творят в наших городах – журналистка Волкова

Эксперт назвал три категории данных, которых не хватает для определения сроков окончания войны

ВСУ перешли в контрнаступление на Херсонщине — репортаж с южной линии фронта