Наука в заложниках: как российские “умы” стали жертвами режима

С 24 февраля 2022 года российские интеллектуалы, исследователи, изобретатели и ученые, которые осудили циничное нападение на Украину, стали мишенями кремлевских силовиков и попали под каток репрессий. Тем, кто остается работать в РФ, приходится несладко. Ведь несогласные интеллектуалы неугодны Кремлю. Оставшиеся в РФ исследователи, которые пытаются заниматься научной деятельностью, а не обслуживать заказы Кремля, находятся под постоянным надзором силовиков. А лучшие “умы” России за эти почти три года войны все чаще покидают страну. Подробно об этом рассказывает свежий выпуск “Спецрепортажа” на телеканале FREEДОМ. 

Автор — Ольга Михалюк.

Стать “иноагентом” в России — проще простого 

Сразу после начала российского вторжения в Украину 9 тысяч ученых подписали письмо, адресованное российскому диктатору Владимиру Путину. 

“Для этой войны нет никаких разумных оправданий. Совершенно очевидно, что Украина не представляет угрозы для безопасности нашей страны. Война против неё несправедлива и откровенно бессмысленна”, — говорится в обращении.

Реакция Кремля не заставила себя ждать. Стали появляться сообщения о травле подписантов. 

“Ученые являются такой группой, которая неизбежно вызывает к себе повышенное внимание любой диктатуры, а режим Путина сейчас очень уверенно переходит от обычного авторитаризма к неототалитарному формату, потому что они вольнодумцы. Для того чтобы делать открытие, нужно быть свободным человеком. Нельзя быть свободным в научном поиске и находиться в футляре в политической сфере”, — уверен правозащитник, профессор, председатель правления общественной организации “Экспертная группа “Сова” Михаил Савва.

Математик Виктор Васильев — один из подписантов письма к Путину и давний критик режима ранее был оштрафован за поддержку “узников Болотной площади”. Он решительно выступил против кровавой войны, развязанной Кремлем. Новости о задержаниях коллег, подписавших обращение, и жизнь под страхом расправы вынудили его уехать вместе с семьей в Израиль.  

“У меня большая творческая активность здесь появилась”, — говорит Васильев.

Кандидат философских наук, сооснователь волонтерского проекта “Лаборатория “Академические мосты” Екатерина Горяченко после начала полномасштабной войны вынужденно уволилась из университета во Владивостоке. Там была доцентом кафедры философии и юридической психологии. 

“Мою семью преследовали в России. Преследования были связаны больше не с моей профессиональной деятельностью. Больше с деятельностью моей дочери, которая выходила на митинги-демонстрации. Она тогда была подростком. У нас дома был обыск. После чего моя дочь должна была полулегально покинуть страну. А я не могла ее оставить, потому что она была еще несовершеннолетней”, — рассказала Горяченко.

В эмиграции активистка помогает таким же, как она, выехавшим ученым. Сотрудничала с организацией “Ковчег”, которую в России объявили  “нежелательной”. Вместе с коллегами организовала волонтерский проект. Налаживает академические связи с исследователями, которые остались в России и пытаются продолжать заниматься наукой. 

“В настоящее время нахожусь в Германии по гуманитарной визе. Та деятельность, которой я сейчас занимаюсь, тоже сопряжена с большими рисками. Мы общаемся с “нежелательными” организациями, с “иноагентами”, — рассказала Горяченко.

На статус “иноагента” для ученых, которые выехали из страны, Министерство юстиции террористического государства не скупится. Такого звания историк Дмитрий Дубровский “удостоился”, будучи уже сотрудником факультета социальных наук Карлова университета в Чехии.

“Просто прислали письмо, без обратного адреса. То есть не то, чтобы им было интересно прочитал я его, получил я его. Это им совершенно не важно. Назначили  — выполнять!”, — кандидат исторических наук, специалист по проведению судебных экспертиз в области языка вражды и преступлений на почве ненависти Дмитрий Дубровский.

Что именно стало причиной внесения в реестр “иноагентов”, Минюст не пояснил. Поводов может быть несколько, говорит историк.  

“Я об этом заявлял с самого начала, что война — это позор, и подписал все письма, которые можно было в тот момент написать. Я не скрывал никогда, я был членом Fellow National Endowment for Democracy, которая нежелательная организация. Я работал в Бард-колледже, который стал нежелательным институтом. Я сотрудничал со Свободным университетом. Я написал, на мой взгляд, удачную статью в Open Democracy о том, как Россия переизобретает язык международного права и придумывает “геноцид советского народа”, придумывает “геноцид народа Донбасса”. И, видимо, очень кому-то, как говорят дети, зашло”, — рассуждает Дубровский.

Сейчас Дмитрий оспаривает “статус иноагента” в суде. Планирует дойти до Комитета по правам человека ООН. Внесение в такой реестр тянет за собой не только штрафы, но и возможные уголовные дела за отсутствие маркировки “Иностранный агент” на авторских научных трудах или непредоставление финансового отчета.

“Я не исполняю все эти требования. Мои коллеги, у них теперь книжки продаются вот обмотанные знаком “18+”, что значит “иностранные агенты”. Как материалы для взрослых.  Их тексты нельзя цитировать в университетах. Их книжки должны быть спрятаны и убраны из библиотек. Причем неважно, чему они посвящены”, — рассказал Дубровский.

Статус “иноагента” — всего лишь один из инструментов давления на интеллектуалов. Ученых, не согласных с государственной политикой и действиями режима, буквально выставляют из страны, принуждают к увольнению или просто лишают работы.

Высшая школа экономики некогда было либеральным учебным заведением. Это один из крупнейших университетов России. После начала войны вуз потерял, по разным оценкам, не менее 150 преподавателей. Десятки сотрудников были переведены на договора гражданско-правового характера либо уволены. И в итоге — покинули Россию. В их числе — профессор, экономист Игорь Липсиц — один из основателей университета.

“Я соблюдал общую осторожность и обсуждал только экономические последствия, но показывал, что вся политика войны — это разрушение экономики, это обнищание населения, страшная катастрофа для народа России. Такого экономического научного анализа хватило мне, чтобы пришить мне вот этот ярлык “иноагент”, — говорит доктор экономических наук, профессор Игорь Липсиц.

Далее последовал запрет на использование школьных учебников его авторства. Их удалили из федерального перечня. Только вот заменить не смогли.

“Выяснилось, что к началу учебного года никаких других приличных учебников по экономике нет. Было рекомендовано мои учебники завернуть в плотную бумагу, заклеить, чтобы бумага не отклеивалась, и раздать детям, чтоб они учились, но чтобы было непонятно, что это моя книга”, — рассказал Липсиц.

Увольнение из Высшей школы экономики и запрет на дистанционное обучение студентов стали причинами для выезда из страны одного из самых прогрессивных российских экономистов. В изгнании находятся и многие его коллеги.   

“Дело Константина Сонина — он получил, к счастью, заочно 8,5 лет по статье о распространении заведомо ложной информации — о дискредитации российской армии. Человек написал об убийствах в украинской Буче российскими военными. Об уничтожении мирных жителей в драмтеатре Мариуполя через бомбардировку. И этого оказалось достаточно для возбуждения уголовного дела. Константин успел эмигрировать. И сейчас он — профессор Чикагского университета, где приносит явную и очевидную пользу, но не России”, — отметил   Михаил Савва историю одного из своих коллег.

Не только “иноагенты”, но еще и “государственные изменники”

Точно оценить масштабы “утечки умов” из России после 2022 года — пикового для несогласных с войной интеллектуалов — невозможно. Ведь среди них как специалисты с мировым именем, так и аспиранты, то есть будущие ученые. По состоянию на 2023 год только немецкий фонд Александра фон Гумбольдта помог уехать шестидесяти двум деятелям науки. Организация Scholars at Risk, которая занимается помощью ученым со всего мира, получила заявки на вывоз из России 200 человек.  

Социолог, приглашенный исследователь Ереванского государственного университета Дмитрий Руденкин предполагает, что около 6-7 тысяч ученых могли покинуть Россию. 

“Иммиграционные исследования очень сложно проводить. Согласно открытым источникам, сейчас где-то 2500 уехавших”, — говорит Екатерина Горяченко. 

Вытеснением неугодных из страны путинский режим не ограничился. Против ученых “шьют” дела  за дискредитацию армии, а также по самым тяжким статьям уголовного кодекса — “о госизмене”. По подобным обвинениям под суд были отданы более десятка физиков. Они занимались гиперзвуковой тематикой, а не вооружением.

Сразу нескольких человек ФСБ арестовала в Центральном НИИ машиностроения, аэрогидродинамическом институте в Подмосковье. И в новосибирском Институте теоретической и прикладной механики. 

Трое фигурантов “дела физиков” — под арестом. Двоих новосибирских ученых суды уже отправили в колонии строгого режима. Александр Шиплюк, директор Института теоретической и прикладной механики, получил 15 лет тюремного срока. Главный научный сотрудник вуза Анатолий Маслов  — 14 лет. Если посчастливится отбыть срок, выйдет на свободу в 90.

“Давайте называть вещи своими именами. В случае этих людей, их сроки пожизненные. На 20-25 лет отправляют в тюрьму человека, которому 65 или 70 лет. Какова вероятность того, что он в совершенно скотских тюремных условиях доживет до освобождения?”, — рассуждает Руденкин.

Научный сотрудник Института лазерной физики Новосибирского госуниверситета Дмитрий Колке был арестован по подозрению в госизмене. Больного раком поджелудочной железы в конечной стадии суд отправил на два месяца в СИЗО “Лефортово”.

“Человека просто сняли с больничной койки, довезли до “Лефортово” из Новосибирска, где он на второй день умер. И государство не заинтересовано в том, чтобы такие дела становились известны широкой публике. Но так или иначе, информация просачивается, и об этих делах узнают”, — отметил адвокат, основатель независимого объединения юристов и журналистов “Команда 29” и правозащитного проекта “Первый отдел” Иван Павлов.  

Никто из арестованных оборонными заказами и разработкой гиперзвуковых ракет “Кинжал” или “Циркон” не занимался. Они исследовали физические процессы, которые происходят на сверхмощных скоростях. Но сотрудничали с зарубежными коллегами, читали лекции за границей, публиковались в иностранных журналах. 

“Были контакты по вполне открытым законным каналам. Все такие контакты визируются органами Федеральной службы безопасности. Не зря есть “первые отделы” во всех таких институтах. И ученые, которые представляют доклады на таких мероприятиях, на таких конференциях, должны согласовывать  эти доклады с представителями ФСБ. Вероятно, ответственность за это должны разделять и сами чекисты. Но нет”, — говорит правозащитник Александр Черкасов.

Арестовывать ученых, преследовать их за “госизмену”, видя в обычной академической работе какую-то игру спецслужб — это давняя чекистская забава, говорит адвокат Павлов.

“Недоизмена”

Для поиска и поимки “шпионов” спецслужбисты опираются на ужесточенный после начала полномасштабной войны Уголовный кодекс РФ. 

“Появилась статья 275-прим. 1, ее еще называют “недоизмена” — ответственность за конфиденциальное сотрудничество с представителями иностранных государств. Статья очень размытая. По ней можно посадить просто за разговор, за личную встречу с иностранцем, за телефонный разговор, за что угодно, если следователь посчитает, что это общение нанесло ущерб безопасности РФ. Около 40 человек по ней проходят. Но мы точно знаем, что это не все”, — рассказал Савва.

Новая статья криминализирует “тайные” контакты россиян с любой международной или иностранной организацией, если ФСБ посчитает ее спецслужбой. Статья еще больше развязала руки ФСБ в поиске “врагов государства” и посадке на долгие сроки. Ведь за госизмену в России уже получали от 7 и до 20 лет. А судебные процессы в таких делах всегда проходят  под грифом “секретно”. С адвокатов и родственников берут обязательства о неразглашении.

“Постоянно ограничивают чем-то и не дают знакомиться с материалами. Большой объем технической информации, всякие экспертизы, заставляют держать в памяти. Это невозможно. Копии делать нельзя, выписки делать нельзя, можно только читать.  Иногда материалы дела составляют несколько томов, иногда несколько десятков томов,” — рассказал Павлов.

На самих задержанных и “подсудимых” давят психологически. Подобное пережил в СИЗО физик Виктор Кудрявцев. Сотрудник Центрального научно-исследовательского института машиностроения из города Королев. Кудрявцева арестовали в 2018 году. На тот момент ученому было 75 лет. Он стал одним из первых в череде “изменников родины”. В “Лефортово” его заставляли признать вину.

“Психологически там работают следователи ФСБ, они научены раскалывать, убеждать людей в том, что они преступники, и во многих случаях у них это получается”, — говорит сын ученого, физика Виктора Кудрявцева Ярослав Кудрявцев.

Виктор Кудрявцев не был причастен к разработке гиперзвукового оружия. И в последние годы даже не имел доступа к гостайне. Но, по версии ФСБ, он передавал секретную информацию о гиперзвуковых технологиях бельгийскому институту гидродинамики.

“Проект, который вменялся ему в вину, был проект между Россией и Евросоюзом — двусторонний, там участвовали три российских института и два института из Бельгии и Германии. В рамках седьмой рамочной программы Евросоюза Россия заключала проекты с разными странами, которым было интересно развивать свою аэрокосмическую отрасль. Проект назывался “Исследование различных переходов”, то есть процессов, которые получаются при взлете и посадке ракет. То есть речь шла о возвращаемых аппаратах. Боевые аппараты не возвращаются”, — рассказал Ярослав Кудрявцев.

Чтобы найти в гиперзвуковых исследованиях военную тайну, спецслужбы приобщали военных экспертов. 

“В рамках дела посылали это все в военные институты. Им послали формулы. И там, естественно, тоже была модель ракеты. Конечно, когда боевая ракета летает, там тоже такие процессы протекают. Информация не имела никакого технологического характера. Это было чисто превентивное дело”, — отметил Кудрявцев.

Адвокаты не могут добиться альтернативной экспертизы, потому что данные секретны, акцентирует Дмитрий Дубровский.

“А соответственно, значит, у стороны защиты должен быть эксперт с допуском. А все эксперты с допуском — это сотрудники ФСБ. Шах и мат, это вообще невозможно сделать. Все эти процессы — даже на фоне полного бесправия в России — это просто тотальная фикция”, — говорит он.

Кудрявцеву предлагали пойти на сделку со следствием, признать вину и оговорить коллег. Но он не давал показания.  Его посадили в тюрьму. Через год и 2 месяца ученого выпустили из СИЗО по состоянию здоровья. Вскоре Виктор Кудрявцев скончался.

“У него уже был диабет. Он там стал сильно худеть. Обнаружили онкологическое заболевание. Отца выпустили уже потому, что в этот момент, как я понимаю, его коллега, так сказать, был готов давать показания. В общем, отец был ему уже в этом плане не очень нужен”, — рассуждает Ярослав Кудрявцев.

Гонения оставшихся 

Исследователи, которые остались в РФ и пытаются заниматься научной деятельностью, а не обслуживать заказы Кремля, находятся под надзором силовиков. Им запрещены заграничные командировки. На них пишут доносы. Их заставляют работать по кремлевским методичкам. Под идеологическим колпаком — социально-гуманитарные дисциплины: история, экономика, социология, юриспруденция. Особенно — международное право, объективность преподавания которого без констатации военных преступлений российской армии в Украине и нарушений Женевских конвенций — вообще под сомнением. 

“Международное право сильно пострадало, там же внутри права человека, международное уголовное и гуманитарное право. Я сейчас плохо понимаю, как они это могут преподавать, а те, кто преподают, я плохо понимаю, как могут обойтись без рассмотрения дел Украины против россии в Международном суде. Либо человек должен перестать это преподавать, либо очень сильно наступить на горло собственной песне. В смысле перестать быть профессионалом”, — считает Дмитрий Дубровский.

Изучение Украины — табу. История и особенно факты о Второй мировой искажены для оправдания нынешней войны. Гендерные исследования — подсудное дело. 

“Есть проблемы с темой ЛГБТ. Даже если это что-то в научной сфере, я имею в виду биологию, все равно запрещено.  При этом сякие организации получают гранты на темы, связанные с “СВО”, — говорит журналист издания “Проект” Юлия Балахонова.

Экономическое образование также сошло на нет. Научных исследований практически не проводится.

“Оставшиеся в России продолжают преподавать по тем курсам, по тем учебникам, которые наработали за последние 20 лет — зарубежная современная экономическая теория, зарубежные учебники. Но это уже настолько абстрактные преподавания. Студенты с этими знаниями в России мало кому полезны. Вернуться к марксистско-ленинским учебникам невозможно. Никакого построения социализма не планируется, построения коммунизма — тем паче. Преподавать старое, советское — нельзя, а современное, западное — неправильно. А ничего другого толком нет”, — констатирует Липцсиц.  

Каких ученых в России финансируют?

И пока реальная наука в России деградирует, государственные гранты и финансирование получают “приближенные”, “лояльные” и “беспринципные”. Те, кто готов оправдывать войну и оккупацию чужих территорий. Проводить псевдоисследования, имитируя научные открытия и разработки.

“Когда смотришь, на что дают… Что-то типа “нормализации политической обстановки в новых регионах России.” Что-то такое люди собрались там исследовать. Что они понимают под нормализацию обстановки, я, честно говоря, даже как-то и побаиваюсь предполагать”, — говорит Дмитрий Руденкин.

Требуется исследовать и развивать все, что необходимо государственной пропаганде, отметил Михаил Савва. 

В то время как мир стоит на пороге колонизации Марса, разработки лекарств от рака и поиска решения проблем глобального потепления нынешняя российская наука служит Путину и его приспешникам. К примеру, Русской православной церкви,  приближенной к Кремлю ФСБшной структуре, разжигающей войну. 

“У меня сын учился в специализированном учебном центре Новосибирского государственного университета. Занимались важными исследованиями. Находили способ разложения взрывчатки, которая осталась с советского времени, до удобрений. А в 2020 году я читаю, что они теперь они разрабатывают какое-то вещество для вечного кадила, чтобы был запах и оно всегда дымило”, — поделилась наблюдениями Екатерина Горяченко.

Госнаграды, признание и премии получают оборонные институты и предприятия. И все самоотверженно служат Кремлю. Все они работают, чтобы реализовать путинскую идею фикс о разработке оружия, “аналогов которому нет”. А Путин этим хвастается при любой возможности.    

Полномасштабная война отбросила российскую науку на десятилетия назад. А запрет на любые контакты с иностранными коллегами, антизападная политика и поиск внешних и внутренних врагов сводят на нет обмен ценным опытом. От сотрудничества с Россией в области исследований и инноваций отказалась Европейская комиссия. ЦЕРН — крупнейшая Европейская организация по ядерным технологиям также прекратила работу с учеными из РФ — их отстранят от испытаний адронного коллайдера. Многие страны и научные фонды запретили своим ученым участвовать в российских грантовых программах и сотрудничать с работниками институтов, связанных с правительством РФ. В такую Россию вряд ли захотят возвращаться “лучшие умы”. 

“Уже сегодня можно уверенно говорить о деградации социальных наук. Но масштаб репрессий против физиков и других не гуманитариев показывает, что и в этой сфере тенденция ровно такая же”, — констатирует Михаил Савва.

Режиму не нужны умные, свободолюбивые, образованные люди, отстаивающие свою точку зрения — те, кто мог бы сделать научный прорыв, прославить страну на весь мир и войти в историю прогресса и науки. Режиму необходимо послушное, легко управляемое, бесправное народонаселение, привыкшее к диктатуре и тирании. И пока системе выгодно, она вскармливает и поддерживает лишь тех, кто безоговорочно служит Кремлю. И продолжает репрессии против тех,  кто не готов идти на сделку с  совестью и марать руки в крови.

Читайте также: Страх, репрессии и принуждение за пеленой “русского мира”: что происходит в оккупированных городах Украины