Смена руководства ВСУ, нашумевшее интервью Путина и помощь Украине от США: итоги недели подводим с Михаилом Подоляком

Какие есть способы возвращения домой украденных Россией украинских детей. В Украине начат процесс обновления руководства Сил обороны. Удастся ли в США решить вопрос о выделение помощи Украине. И оценка интервью президента РФ Владимира Путина американскому комментатору Такеру Карлсону. Об этом в эфире телеканала FREEДOM говорим с советником главы Офиса президента Украины (ОПУ) Михаилом Подоляком.

Возвращение украинских детей

— Вопрос возвращения депортированных Россией украинских детей. Рассчитывать на диалог с Россией в этом вопросе не приходится. Но к решению вопроса подключаются партнеры Украины, создана международная коалиция по возвращению детей. Насколько этим удалось придать импульс для того, чтобы маленькие украинцы вернулись в свои семьи?

— Российская Федерация точно не пойдет ни на какие подвижки. Они начинали войну не для того, чтобы вернуться в русло международного права. У них в этой войне были четко продуманные сценарные планы, которые касаются уничтожения территории, населенной гражданами Украины. Чтобы эти территории были полностью уничтожены с точки зрения понимания, кто мы и что мы — то есть с точки зрения идентичности, определения того, что такое Украина. Для этого были придуманы объемные программы расселения, депортации, уничтожения населения на оккупированных территориях.

Программа РФ по вывозу детей предполагала изъятие сотен тысяч детей по всей Украине. По крайней мере, по тем территориям, которые они планировали оккупировать. И эта программа начала работать с первых дней войны. На сегодня нами юридически зафиксировано почти 20 тысяч случаев похищения детей. Вернулось, к сожалению, чуть меньше полтысячи детей. Это, конечно же, несопоставимые цифры.

Но Российская Федерация заявляла о том, что они вывезли с территории Украины до 700 тысяч детей. Думаю, что это число преувеличено, потому что Россия всегда отличалась определенной глупостью в пропаганде, и они думали, что это будет восприниматься как ура-эффект в первые месяцы войны. Типа посмотрите, мы спасаем украинских детей от “нацистов”.

Процесс возвращения детей очень сложный. Но сегодня он совершенно иначе воспринимается глобальным сообществом. Эта проблема считается просто невероятной в XXI веке. Демократические страны абсолютно точно не приемлют такие методики или слова, которые говорит Россия, оправдывая свои геноцидного типа преступления. И эти страны более активно об этом говорят на дипломатических, информационных, иных площадках.

Думаю, что Россия постепенно придет к необходимости юридической ответственности за этот вид преступлений. Мы хотим, чтобы это все было объемно расследовано, чтобы на скамье подсудимых сидели не только условно Путин, не только [уполномоченная по делам детей при президенте РФ] Львова-Белова, но также и те люди, которые стояли за этим масштабным преступлением. Прежде всего, это департамент, которым руководит замглавы администрации президента России Сергей Кириенко. Это его департамент занимался масштабным планированием этого преступления геноцидного типа. Хотелось бы, чтобы все эти люди сидели.

И почему Россия пытается всеми силами не допустить своего поражения? Это только потому, что они понимают юридические последствия за все эти виды преступлений.

Смена руководства ВСУ

— 8 февраля президент Зеленский произвел смену главнокомандующего Вооруженными силами Украины, их теперь вместо Валерия Залужного возглавляет Александр Сырский, меняется и команда военных управленцев. Как Украина смогла донести важное событие о смене главкома до мира, вкдь Россия очень хотела спекулировать этим вопросом?

— Начнем с того, что сообщения об отставке главнокомандующего мы наблюдали в течение последних полутора лет. Эти сообщения носили продуманный пропагандистский характер. То есть они не содержали в себе безусловный факт. А мы, как официальные представители в данном случае Офиса президента Украины, не можем играть там, где есть конспирологические составляющие, предположения и так далее.

Сообщения этих полутора лет, разговоры о том, что отставка главкома неизбежна, что есть конфликт [между Зеленским и Залужным] — это все имело конкретную цель — деморализация общества и армии.

Я сомневаюсь, что нам нужно было бы подыгрывать этим стремлениям до момента, пока не возник сам факт. А факт возник в последние дни. И об этом уже много было сказано, и сам президент прояснил свои мотивации. Как только факт возник, мы можем комментировать — почему это произошло, какие это будет иметь последствия и тому подобное.

Два года войны — это длинный промежуток времени. Действительно, накапливаются определенные противоречия на разных уровнях, накапливаются нерешенные проблемы, накапливается разное видение тактических возможностей при реализации общей стратегической цели.

Для меня очевидно, что у военного и политического руководства, независимо от фамилий, стратегическая цель — это деоккупация наших территорий. И только через деоккупацию, освобождение всех территорий возможно окончание войны таким образом, что эта война не будет возобновлена.

Тем не менее, есть тактические задачи, которые должны быть реализованы в рамках общей стратегии, и есть политическая ответственность.

Политическую ответственность как человек, находящийся на избранной должности президента Украины, несет господин Зеленский. Более того, это прямые вертикали его подчинения. И президент принимает соответствующие решения, если он видит, что мы впадаем в некоторую стагнацию, что в 2024 году мы пока не понимаем, как будем двигаться дальше. Есть проблема с ресурсами, есть некоторое странное поведение отдельных наших партнеров. Затратность войны для наших партнеров постепенно нарастает, а это вызывает дополнительные волнения у них. И, кроме того, мир начинает все больше хаотизироваться — все больше эскалаций, все больше войн, потому что другие государства с авторитарными политическими режимами или террористические организации начинают вести себя более нагло, потому что видят модель поведения России и видят безнаказанность.

Нам нужно иметь ответы на несколько вопросов. Первый вопрос: стратегия неизменна, но есть ли тактические действия, которые позволят эту стратегию реализовать в 2024 году? Второй: как быстро мы изменим системы управления в Вооруженных силах Украины для того, чтобы, учитывая накопившиеся дефициты, мы имели альтернативные способы ведения боевых действий? Третья составляющая — коммуникация на уровне политического и военного руководства должна быть оптимальной и доверительной. Если возникают какие-то противоречия, и они носят накапливающийся, неразрешимый характер, то работать синхронизировано не получится.

Но политическую ответственность за всю ситуацию несет, конечно же, президент Украины. И он вправе выбирать те тактические решения, которые будут приводить к реализации общих задач.

Война вносит коррективы и требует принятия разных решений, которые могут отличаться сегодня от вчерашнего или от позавчерашнего решения.

Война — это не линейное событие с позитивной коннотацией. Война — это множество мелких, крупных кризисов, каждый из которых будет менять то решение, которое вчера вам казалось оптимальным.

Для меня странно слышать, когда люди говорят: а вы три месяца назад говорили, что что-то будет идти вот так, по такой колее, что не будет каких-то кадровых решений. Хотелось бы, чтобы люди понимали, что если сегодня какое-то решение может не требоваться, то завтра оно может потребоваться. Разные решения, разнонаправленные, и часто эти решения могут вступать между собой в противоречие.

Проблемность вопроса помощи Украине от США

— Сенат США принял решение для дальнейшего рассмотрения законопроекта о выделении помощи Украине, Израилю и Тайваню в пакете в сумме 95 млрд долларов, из них для Украины предусмотрен 61 млрд. Теперь по процедуре должно пройти еще одно голосование, вероятно, оно пройдет в конце февраля. Каковы ваши прогнозы — удастся в итоге Конгрессу США одобрить помощь для Украины?

— Военный бюджет США в 2024 году составляет чуть менее 900 млрд долларов (886 млрд долларов, — ред.). Это бюджет Пентагона. Военная помощь Украине от США — это 7%.

Нам с вами казалось бы немыслимым, что тут нужно вести какую то дискуссию. Потому что 7% бюджета вы тратите на войну против ключевого оппонента, прописанного в вашей доктрине национальной безопасности. И, таким образом, решаете четыре задачи. Первое — укрепляете свою репутацию как ключевого глобального лидера. Второе — фиксируете международное право на новом уровне и правила, по которым можно или нельзя жить. Третье — полностью уничтожает и репутацию, и ВПК, и армии, и просто России как таковой. И, наконец, четвертое — финансируете собственную военную экономику. Причем в этой военной экономике вы доказываете превосходство своего оружия.

Казалось бы, все это очевидные вещи. И что мы имеем? Мы имеем абсолютный перекос внутренней политической повестки над внешней. Это допустимо? Да. Для современного мира приоритеты определяются, исходя из будущей электоральной ситуации. Вот в США такая ситуация.

Что касается прошедшего в Сенате голосования. Оно запустило возможную процедуру итогового общего парламентского голосования по пакетам помощи Тайваню, Украине и Израилю. Это голосование показывает, что у подавляющего большинства среди демократов и среди большинства республиканцев есть понимание необходимости профинансировать внешнеполитические программы поддержки. Потому что это будет определять последующее отношение к Соединенным Штатам, последующее влияние США на глобальные процессы и последующие правила, в котором США сами же будут находиться. И как материальный итог всего этого — будут определять, насколько Соединенные Штаты вынуждены будут пересматривать свои программы по безопасности, и как они будут их финансировать.

Если Россия останется в нынешнем виде, тогда 61 млрд долларов [для Украины] — это будут копейки по сравнению с тем, что необходимо будет тратить на переформатирование или удержание мира от сползания в масштабную многотерриториальную войну.

Интервью Путина

— Американский скандальный журналист Такер Карлсон опубликовал свое интервью с Путиным. Что вы думаете об этом разговоре? Где самые опасные тезисы и как их отбить?

— На мой взгляд, нет никакой ценности в этом интервью. Оно не решило никаких прикладных, тактических задач даже для самого Путина. Для Карлсона, наверное, оно решило задачу, что он немножко потешил свое эго и немного еще гипертрофировал его. Это его право.

Путин не повлияет ни на какие аудитории. Путин еще раз показал, что он несостоятелен с точки зрения объяснения природы этой войны, несостоятелен с точки зрения интеллектуального осмысления того, что сегодня происходит в мире.

Путин мало образован, это очевидно сейчас. И люди начинают осознавать это, они видят абсолютную нищету его мышления.

Третья составляющая — все, что Путин рассказал, абсолютно не интересует, например, потенциального избирателя Республиканской партии Соединенных Штатов. То есть он совершенно не попал в их ожидания, в их мысли. Это люди простые, для них важны другие вопросы. А рассказывать фейковую историю о том, что у Рюриковича что-то случилось, поэтому я сегодня убиваю ракетами детей в Харькове, это для людей не будет работать.

Его тезисы по переговорному процессу абсолютно никчемные, они повторяются раз за разом. Когда Путин произносит слово “переговоры”, то любой журналист должен уточнить: так выведите войска с чужой территории, тогда у вас открывается окно возможностей для переговорного процесса. А если вы находитесь на территории другой страны, продолжаете убивать граждан этой страны, продолжаете каждую ночь отправлять туда ракеты, то это не о переговорах. А вы требуете не переговоры, вы требуете возможность еще раз зачитать ультиматум, потребовать капитуляции, чтобы страна после двух лет сопротивления сдалась.

Путин много раз говорил, что открыт к диалогу. Но на это уже никто не обращает внимание. Потому что сегодня в евроатлантической политике зафиксировано понимание, что первое — любая договоренность компромиссного плана с Путиным будет означать масштабирование войны на завтра. Второе — любая компромиссная договоренность с Путиным будет означать масштабирование войны на других территориях. Третье — любая компромиссная договоренность с Россией будет означать нарастание войны в других форматах: информационном, в холодном формате, в террористическом формате. И четвертый пункт — Путин не остановится в войне против Украины, как и против других постсоветских стран, если в самой России останется путинская вертикаль власти.

Мне кажется, это интервью отлично зафиксировало недалекость, интеллектуальную ограниченность и абсолютную бесперспективность каких-либо диалоговых форм с Путиным.

Читайте также: Президент Зеленский сменил главнокомандующего ВСУ: удастся ли Александру Сырскому переломить ситуацию на фронте, обсуждаем с военным экспертом Денисом Поповичем