Существование одной агрессивной страны не означает, что люди теряют веру в дипломатию — Кристина Квин

Временно поверенная в делах США в Украине Кристина Квин рассказала о своих впечатлениях после возвращения в Киев и разъяснила, в чем суть ленд-лиза. Она подчеркнула, что поражена силой и стойкостью украинцев, назвала причины, по которым санкции против РФ не вводились до начала войны и высказала свою точку зрения о том, в чем заключается провал российского президента Владимира Путина.

— Вы сейчас чувствуете себя в безопасности?

— Я чувствую себя в умеренной безопасности. Когда начинает гудеть воздушная тревога, я делаю то, что и должна делать — иду либо в подвал, либо в безопасное место. И поскольку я это делаю, резонно говорить, что я в безопасности.

— По шкале от одного до десяти — как бы вы оценили —насколько безопасно здесь, в Киеве?

— Ну, если 10 это наивысший уровень безопасности, я бы сказала, наверное, 8,5.

— А персонал посольства уже работает в обычном режиме?

— Пока нет. Я вернулась с очень маленькой группой дипломатов. Мы хотели начать с малого — оценить обстановку, понять, что нам нужно сделать, чтобы в конечном итоге мы могли работать в безопасности. Идея состоит в том, что мы будем постепенно увеличивать количество своих людей. Тем временем наши сотрудники, как в предыдущие три месяца, работают удаленно.

— Ну, Вы, конечно, научились этому за время ковида.

— Точно! Мы очень хорошо научились работать в зуме и прочих вещах в период ковида.

— Но консульские услуги, например, визовые заявки, оказывают тут, в Киеве, или нет?

— Нет. Пока нет. У нас очень ограниченный спектр услуг для граждан Соединенных Штатов, которым, например, нужен новый паспорт или тому подобное. И даже этого мы здесь не делаем. Визы и паспорта мы делаем в основном в нашем посольстве в Варшаве. То есть наши консульские услуги мы сюда до сих пор не вернули. Надеемся вернуть эти услуги в скором, но пока нет.

— Украинские военные говорят, что все еще существует вероятность того, что россияне могут снова захотеть захватить Киев. То же самое говорят и западные разведки. Что будет, если это произойдет снова?

— Я бы сказала, что на данный момент, кажется, россияне не добиваются тех успехов, которых они ожидали. Пока мне сложно представить, что они способны неожиданно вернуться в Киевскую область. Но при этом мы постоянно оцениваем ситуацию и, если бы мы чувствовали, что ситуация слишком опасная, а мы в первую очередь интересуемся об этом у наших украинских коллег, тогда бы мы уже принимали решение — что делать.

— В Берлине, Париже и даже в Вашингтоне есть люди, которые не верили, что украинцы сдержат наступление россиян. Скептики не верили, что Украина продержится более трех дней. Что Вас наиболее удивляет в этом?

— В первую очередь хочу сказать, что перед этим вторжением, когда я общалась с прессой, я постоянно повторяла один тезис: если россияне считают, что это будет просто, они ошибаются. Поэтому я не удивилась, когда выяснилось, что я была права. Украинцы начали бороться. Но, мне кажется, многие переоценили Россию и, наверное, немного недооценили возможности украинцев. Если сложить два этих факта, то получится, что украинцы не только способны выстоять, но и оказывать сопротивление, выбросить их из Киевской области, выбросить из Харьковской. Вот я и невероятно ошеломлена. Способность украинцев делать то, что они делают, исключительно основывается на настоящем патриотизме, искренности и силе.

Также по теме: Страны Большой семёрки пообещали Украине помощь – “сколько будет нужно”

— Это сопротивление все же успешно во многом благодаря военной и другой помощи, которую Украина получает и от США. А вот теперь президент Байден еще и подписал новый закон о ленд-лизе. В чем его суть?

— Мне кажется, пока что наша поддержка была значительной. Итак, что могут деньги? Их потратят на поддержку системы безопасности, на бюджетную поддержку, на гуманитарную помощь, на борьбу с голодом, вызванным российской агрессией — таким образом деньги расходуют во всем мире. Вот деньги и решат все эти проблемы. В то время, как лен-длиз даст президенту возможность поставлять Украине необходимые вещи легче и быстрее, без необходимости получать разрешения или проходить обычно предусмотренные процедуры. Это дает президенту больше гибкости в предоставлении помощи, предоставлении оружия и другой техники.

— Здесь, в Украине, этот закон ассоциируется с временами Второй мировой. Здесь его воспринимают как действительно нечто историческое, а как на него смотрят в Вашингтоне?

— Это историческое событие в том смысле, что, как Вы и сказали, мы такого не делали со времен Второй мировой войны. Но в то же время, я считаю, он имеет и другой смысл, так как даст президенту Байдену больше возможностей помогать Украине наилучшим образом, по своему усмотрению, и основываясь на дискуссии с президентом Зеленским и другими. Это теперь его право. В этом смысле документ исторический. Я вообще не удивлена, что его приняли, ведь у Украины двухпартийная поддержка в американском Конгрессе, в отличие от любой другой страны мира. Буквально весь Конгресс высказывает поддержку в любых политических вопросах, касающихся Украины. Это невероятно большое преимущество для Украины, и это то, что помогает президенту Байдену самому помогать украинцам бороться в этой войне.

— Можете простыми словами объяснить, как работает ленд-лиз? Ведь многие украинцы не понимают, как работает государственная система США на самом деле. Означает ли его принятие, что если вдруг Украине понадобятся какие-то, например, мощные пушки, она их сразу же получит?

— Естественно, должна быть дискуссия, а также, естественно, важно, чтобы запрашиваемое было у Соединенных Штатов, чтобы они могли его передать. Насколько я понимаю, сама суть ленд-лиза в том, что вместо того, чтобы проходить сложные процедуры приобретения и закупок, а потом передавать это все Украине, можно просто это одолжить Украине, а уже потом Украина сможет рассчитаться за это через годы. Знаете, в таких вопросах нет коротких сроков. Не нужно иметь деньги сразу, чтоб за это заплатить. Также не надо проходить все эти процессы, которые традиционно проходят при закупке чего-то. Это делает путь предоставления помощи намного легче.

— Мы сейчас видим в действии беспрецедентные санкции, которые ввели против России. Но президент Зеленский просил их ввести еще до начала войны, правда на Западе не спешили с их введением тогда. Не думаете ли Вы, что введи санкции тогда, можно было избежать полномасштабного вторжения России на территорию Украины? 

— Нам кажется, что нет. Это бы не остановило Путина, не предотвратило бы его вторжения. Есть две причины, почему мы не торопились вводить санкции. Первая — санкции должны быть наказанием за неправильные поступки. А применять наказание за то, что еще не совершили, мне кажется, это бы не дало желаемого эффекта. А вот вместо этого сказать ему: не делай этого, иначе мы сделаем что-то в ответ, имеет больший эффект. Когда уже ввели санкции, то есть ощущение, что уже нет стимула делать неправильные вещи. Вторая причина — нам нужно было убедиться, что если мы вводим санкции, то и все остальные страны вводят санкции. Мы очень тесно работали с европейцами, чтобы убедиться, что у них тоже есть желание ввести санкции, если бы президент Путин начал делать что-то плохое. Благодаря тому, что мы ждали и сотрудничали с Европой, когда Путин все же начал делать то, что он делает сейчас, мы ввели такие мощные санкции не только со стороны США, но и Европы. А Европа очень важна, так как они ведут больше бизнеса с Россией, чем США. Поэтому мы думаем, что совместные санкции очень важны, очень важно также поддерживать единство среди союзников и действовать лишь в ответ на действия президента Путина.

— Вы не считаете, что можно или нужно было что-то сделать иначе. Были ли ошибки?

— Я уверена, в какой-то момент в будущем можно оглянуться и увидеть несколько вещей, которые можно было бы сделать иначе. Но дело в том, что никто не знал… ну то есть у нас были разведданные, но никто же не знал, что именно будет происходить, когда они это сделают, и что именно они будут делать. Знаете, как говорят, оглядываясь назад: знал бы где упадешь, соломки бы подстелил. Если бы мы достоверно знали, что именно они будут делать, то вероятно действовали бы иначе, но в то время мы не знали. Поэтому я думаю мы сделали все лучшим образом, что можно было сделать в той ситуации. Но оказалось, что ситуация в итоге была немного другая, чем мы могли предусмотреть. Мы пытались быть адаптивными, предоставляя Украине разное оружие, в зависимости от того, что ей необходимо в данный момент в боях.

Также по теме: Ленд-лиз — Вениславский рассказал о преимуществах процедуры, по которой Украина получит оружие

— А как, Вам тогда казалось, все будет выглядеть?

— Мы думали, что Россия что-то задумала, мы не знали, что именно, мы не знали, на сколько масштабно, не знали, на сколько они будут успешными. Было, неверное, представление, насколько Россия сильна — переоценивали силу России и недооценивали способность Украины оказывать сопротивление. Но когда мы увидели динамику, мы начали думать, как мы можем вам помочь сейчас — что вам нужно и что происходит.  Я думаю, проблема в том, что мы адаптировались к ситуации, которая, как мы предполагали, произойдет, но не все, что планируешь, идет по плану.

— Я имею в виду Вас как частное лицо, а не как американского дипломата. Вы как себе это все представляли?

— Я была здесь. Многие люди здесь даже не до конца были уверены, что россияне нападут на Киев. Я не знала, как все будет. Естественно, я сильно волновалась об Украине, о своих друзьях, о Киеве — городе, который я люблю. Так что, мне кажется, я была точно также удивлена, как и остальные люди, увидеть, как в конечном счете все происходит. Я, как и многие другие, кто здесь были, надеялась, что это не будет настолько масштабно. Но оно произошло. Я бы сказала, что я была удивлена.

— Перед этим большим вторжением России США и официальные лица НАТО также говорили о средствах сдерживания, которые необходимо было применить, и которые, очевидно, применили, чтобы остановить Россию, чтобы она не реализовала свои планы на европейском континенте. Изменились ли сейчас эти методы сдерживания? И должны ли они измениться?

—  Вот эта оптовая агрессия стала чем-то новым для всех. Нужно учиться, как на такое реагировать, а я думаю, Украина учится очень быстро. И это, в принципе, одна из причин, почему Украина добивается успехов, потому что украинцы быстро адаптируются и мыслят инновативно, меняют реакцию в соответствии с ситуацией. Честно, я не видела такой способности у россян. Кажется, им написали какой-то военный план в 1950 или 19470 году — когда-то давно, в прошлом, и они просто следуют этому плану. Они не способны адаптироваться, они не могут изменяться, поэтому, я считаю, у них нет успехов, а у Украины — есть. Это ваша национальная черта, вы способны адаптироваться, вы инновационны, вы быстро мыслите.

— Очевидно, что Россия надеялась ослабить НАТО и западные страны, но вместо этого у них теперь больше войск НАТО на границе. Две ранее нейтральные страны теперь собираются вступить в этот военный клуб. Изменился ли теперь характер западной дипломатии по отношению к России, когда с одной стороны Вы все еще разговариваете с россиянами, с другой — у вас на голове силы, готовые в любой момент вмешаться?

— Я бы тут отметила несколько моментов. Первое — то, чего Россия намеревалась достичь, не произошло. Россия фактически провалилась. Россия думала, что она сможет разделить союзников, но не смогла. Союзники едины, как никогда прежде. И это помогло их объединить. Так что, если Путин таким образом пытался разъединить союзников, то это имело обратный эффект. Он думал, что ослабит НАТО, а он усилил его. Две страны теперь хотят присоединиться к НАТО, те, у кого раньше не было такого намерения. Теперь намного больше военных группировок НАТО на восточном фланге, а все из-за того, что творит президент Путин. А он говорит, что ему не нравится, чтобы войска были на восточном фланге НАТО. То есть он не только провалился в достижении цели, но и спровоцировал события, которых, как он сам говорит, не хочет. Это все ему реально отразилось. Раньше он думал, что может использовать фейковые нарративы и лживые новости, чтобы создать путаницу касательно того, какая именно страна виновата в развязывании войны, а теперь уже миру все это на сто процентов понятно, он потерпел полное фиаско в этом. Весь мир понимает, что Россия на сто процентов виновата в этой войне, и что Украина на сто процентов — жертва российской агрессии. Его попытки объяснить людям, мол, у него была причина вторгнуться в Украину, полностью провалились. В это никто не верит. Я думаю, это прекрасное доказательство единства Запада, прекрасное доказательство того, что Украина способна правильно формировать месседжи, а также месседжи, которые посылает Запад, опираясь на свою разведку, что мы видим, что Россия собирается делать. Они фактически не могли этого делать, госсекретарь Блинкен вышел на телевидение и заявил, что россияне будут устраивать операции по дезинформации. Так что, когда Россия совершила эту информационную атаку, никто не поверил — Блинкен уже все ранее рассказал. Я думаю, что именно это и держит всех в единстве, все понимают, что Россия — агрессор, а Украина — жертва российской агрессии.

Также по теме: Глава Пентагона рассказал главе Минобороны Украины детали разговора с Шойгу

— Любой вменяемый человек скажет, что всегда лучше говорить, чем воевать. Дипломатия — как раз про способность разговаривать и достигать согласия. Но вот теперь не изменило ли поведение России содержание и характер дипломатии и каким образом?

— Я все еще верю в дипломатию, я же дипломат. Если бы я в это не верила, у меня бы не было этой работы — пошла бы в армию. Но мне кажется, что в этом случае, мы пробовали дать дипломатии шанс. Мы начали переговоры с Россией, чтобы обсудить те моменты, которые, как они говорили, их волнуют. Ясно, что Россия не была заинтересована. Были какие-то слабые потуги продемонстрировать, что они ведут переговоры, но в итоге стало понятно, что Россия хочет войны. Кажется, ничто не могло их остановить. У нас были попытки с ними говорить. Изменило ли это дипломатию? Надеюсь, нет. Существование одной агрессивной страны не означает, что люди теряют веру в дипломатию. Я верю, что дипломатия может быть эффективной. К сожалению, президент Путин среди таких лидеров.

— То есть характер дипломатии не изменился?

— Думаю, нет. Я думаю, из-за того, что союзники настолько сейчас едины, это единство намного сильнее, чем раньше, я думаю, дипломатия стала намного более успешной. Президент Байден, секретарь Блинкен, министр обороны Остин — они разговаривали с союзниками все время, еще до вторжения и во время вторжения. Я полагаю, что это единство сильно благодаря дипломатии. Хоть с Россией дипломатия, очевидно, не справилась. С другой стороны, со стороны добра, со стороны всех нас она сработала, ведь она нас объединила и держит вместе.

— Ведь из любой войны можно выйти дипломатическим путем. Президент Байден сказал, что Путин загнал себя в ситуацию, из которой нет выхода. Но ведь этому всему все равно придет конец, вероятно все равно все закончится дипломатическим путем. А Вы как думаете все решится?

— Я бы очень хотела увидеть дипломатический путь разрешения этого, но, очевидно, что не может быть дипломатического решения, при котором Украина проиграет, а Россия выйдет победителем. Это неприемлемый вариант односторонней агрессии. Мне кажется, Россия и Украина до сих пор разговаривают между собой, переговоры не очень оживленные, но все же существуют. Я бы хотела, чтобы Россия и Украина достигли мирового соглашения, которое Украина признала бы приемлемым. В конечном счете, это и должно быть мировое соглашение приемлемое для Украины. И если оно таковое, США его поддержит.

— Ну, например, для моей мамы приемлемое окончание этого это, когда Россия вернет Крым, выведет свои войска из Украины и оставит ее в покое. Реалистично ли такое окончание?

— Я не знаю. Я не могу предвидеть, что произойдет в процессе переговоров. Я также не могу определить, что будет считаться победой для Украины. Это определять Украине, украинскому правительству, украинскому народу. Они должны определить, что именно для них приемлемая победа. У Вашей мамы сильная позиция, у многих других украинцев также сильная позиция. Решать Украине.

Также по теме: В США считают, что Украина может вступить в НАТО без ПДЧ – как Финляндия и Швеция

— Но Вы же все равно считаете, что сработает дипломатия?

— Я надеюсь, дипломатия сработает. Я надеюсь, в конечном счете будет дипломатическое решение — чем скорее, тем лучше. Ведь каждый день, пока все не разрешилось, украинцы теряют жизни.

— Может ли прийти время, когда президенту Путину выпадет честь, что ему снова будут пожимать руку? 

— Мне кажется, это будет очень тяжело. Откровенно говоря, президент Путин сделал себя изгоем на мировой арене. Сейчас он в одной лиге с северокорейским, сирийским и иранским лидерами. Он в категории худших автократов всех времен. Как из этого выйти? Я бы не хотела сейчас предполагать, кто пожмет ему руку, а кто — нет, но мне кажется, он не сможет вернуть себе статус, в котором он был до этого. Потому что теперь люди видят, кто он такой. То, что он делает — недопустимо.

— После того, что произошло в Буче, Ирпене, Гостомеле, в других местах, после того, что сейчас происходит в Мариуполе, даже если будет мир или какая-то форма перемирья, сможет ли он себе вернуть репутацию?

— Конечно, нет. Я не верю в то, что он сможет вернуть себе репутацию в глазах США. Мне кажется, сложно представить, что он сможет вернуть себе репутацию в глазах остальных стран мира. Потому что мир увидел, что случилось. Мы уже признали, что он, скорее всего, совершил военные преступления, он совершил ужасные вещи, которые видел весь мир. Я не знаю, как кто-то сможет сказать: мы будем это игнорировать и будем работать с этим человеком. Не будет больше business as usual. Есть ли такая страна в мире, куда бы он приехал, и там его будут считать жизнеспособным лидером? Я не знаю. Мне такое тяжело представить.