Снос домов, расширение кладбищ и очереди за едой: что происходит в оккупированном Мариуполе

На сегодняшний день ситуация во временно оккупированном Мариуполе остается стабильно тяжелой. После полномасштабного вторжения России в Украину в городе разрушена большая часть жилого фонда и фактически отсутствует критическая инфраструктура.

Жители разрушенного города испытывают существенные проблемы с продуктами питания, медикаментами и товарами первой необходимости. Только чтобы получить горячее питание мариупольцы вынуждены простаивать многочасовые очереди.

В то же время, оккупационные власти Мариуполя не спешат решать насущные проблемы горожан. Вместо этого они заметают следы преступлений РФ — сносят разрушенные здания, от авиударов по которым погибли тысячи людей.

С момента оккупации Мариуполь из мирного приморского города постепенно превращается в военную базу российской армии. На его территории находятся десятки тысяч военнослужащих РФ, туда же стягивают военную технику и оборудование.

Что происходит сейчас в захваченном россиянами Мариуполе? К чему готовятся оккупационные войска, расквартированные в городе? И какова гуманитарная ситуация? Эти и другие вопросы в эфире телеканала FREEДОМ обсудили мэр Мариуполя Вадим Бойченко и советник Мариупольского городского головы Петр Андрющенко.

Мариуполь как военно-логистическая база российской армии

Петр Андрющенко: Мариуполь — это наиболее далекая наиболее удаленная точка от линии фронта на сегодняшний день. Они (российские оккупанты, — ред.), с одной стороны, рассматривают его исключительно как глубокий тыл.

В то же время, с военной точки зрения Мариуполь очень удобно логистически расположен, потому что, завозя военную технику, живую силу, боекомплект, и размещая их в районе Мариуполя, очень удобно достаточно быстро перемещаться в любом направлении фронта.

С другой стороны, у нас есть Волноваха — Угледар как точка напряжения. Поэтому можно легко перетасовать имеющиеся резервы на тот участок фронта, куда тебе действительно необходимо.

Кроме того, Мариуполь обладает достаточной базой, чтобы обеспечить большое накопление как военной силы, так и комплектов. Поэтому на сегодняшний день более удобной логистической точки в относительной безопасности от линии фронта у оккупантов не существует.

Любое другое [решение] удлиняет логистическое плечо и осложняет движение. Поэтому Мариуполь за декабрь и за январь окончательно превращен именно в военно-логистическую базу.

На сегодняшний день возле Мариуполя и в самом городе находятся порядка 30-35 тысяч российских военных разных подразделений и разных направлений. Вот они сконцентрированы, проходят обучение и доукомплектование. То есть их явно готовят к наступлению.

В общении с местными они говорят, что у них есть приказ Кремля взять за февраль Запорожье и Угледар. Возвращаясь к тому, кто, как и где кто размещается, это все действительно говорит о возможном наступлении, в первую очередь, на Угледарское направление. Ну и, безусловно, на Запорожском направлении тоже будет неспокойно.

Вадим Бойченко: Российская Федерация понимает, что в ближайшее время наши войска перейдут в контрнаступление, и в направлении Мариуполя будет двигаться наша армия. Соответственно, россияне готовят оборонительные рубежи.

Мы много видели, слышали и читали о тех фортификационных сооружениях, которые возводят оккупанты.

Например, они строят новые дома. Но возводят их для картинки своих пропагандистских СМИ, показывают на российских каналах, рассказывая, что россияне якобы “восстанавливают жизнь в Мариуполе”.

Но они по вполне понятным причинам не заселяют эти дома, т.к. их строят на окраинах, используя их в дальнейшем как фортификации. И потом российские СМИ будут показывать, что Вооруженные силы Украины двигаются вперед и, соответственно, уничтожают то, что они построили. Такие месседжи будут использоваться для внутренних потребителей в РФ и на оккупированных территориях.

Сейчас на территории Мариуполя, близлежащих сел и поселков россияне накапливают огромное количество войск и техники. По данным местных жителей, которые информируют нас, это десятки тысяч российских военных.

Читайте также: Российские оккупанты отбросили Мариуполь даже не в советское прошлое, а куда-то еще дальше, — Андрющенко

Снос зданий и эксгумация погибших

Вадим Бойченко: Самое жестокое преступление РФ совершила на территории города Мариуполя, уничтожив 50% многоквартирного жилого фонда в нашем городе. Просто представьте, что из 2600 многоквартирных домов больше не существует 1300.

Сегодня Россия массово убирает следы военных преступлений, совершенных ею на территории Мариуполя, который был, есть и остается Украиной, но который РФ объявила Российской Федерацией. То есть из тех 1300 домов, которые они уничтожили обстрелами, тысячу они уже предложили к сносу.

Если раньше они более гуманно разбирали завалы, которые они же и создали, вытаскивали оттуда [тела погибших] людей, то сейчас этого не происходит. Они разбирают эти завалы и вывозят этот бетон на свалку вместе с телами людей, которые до сих пор там находятся.

То есть Россия понимает, что в ближайшее время Вооруженные силы Украины перейдут в контрнаступление и освободят город Мариуполь.

Петр Андрющенко: Что касается сноса разрушенных домов и поиска тел [людей, погибших при российских бомбардировках], то там все, как говорится, в труху. В августе проводили массовую эксгумацию во всех этих могильниках, подвалах, подъездах, в руинах домов, а погибло от 50 до 200 человек в каждом. Вот кого нашли, того эксгумировали. На сегодняшний день никто не заморачивается, иначе не скажешь. То есть дом под снос.

Безусловно, тела некоторых погибших еще там остаются. Это может быть пять человек, десять человек. Никто даже не ищет. Поэтому все вместе со строительным мусором идет дальше на полигон. Они не усложняют себе жизнь поиском, эксгумацией, идентификацией и так далее.

К сожалению, все данные по поиску абсолютно закрыты. Формально ими занимается так называемая “полиция ДНР”. На самом деле, это база данных ФСБ, в том числе, по поиску без вести пропавших и погибших. Та же база данных по захоронению мариупольцев на кладбище в поселке Старый Крым, охраняется как ядерная кнопка, как ядерный чемоданчик в России.

Именно поэтому мы не можем получить более точных данных и о количестве погибших, и о количестве разыскиваемых.

В принципе, в пабликах Мариуполя людей ищут до сих пор. Это касается и пророссийских пабликов, и проукраинских. Для мариупольцев, находящихся сегодня в эвакуации, это, наверное, самый больной вопрос, потому что никому не известна судьба близких людей, которых не могут найти. Это десятки тысяч человек.

Когда и как мы всех найдем? К сожалению, до деоккупации, до эксгумации, до идентификации всех погибших этот вопрос так и будет висеть в воздухе.

Разрушенная инфраструктура

Вадим Бойченко: В Мариуполе как не было, так и нет работы критично важной инфраструктуры. Город остается без нужного объема электроэнергии, без качественного режима питьевой воды, потому что воду они сегодня берут из резервного источника водоснабжения. Это некачественная техническая вода, которой они сегодня снабжают жителей Мариуполя.

Точно также крайне сложная ситуация с отоплением. Отопительный сезон они так и не начали. Соответственно, люди как замерзали, так и замерзают.

Греются люди за счет того недостающего электричества и обогревателей, которые им выдали. И мы помним о том количестве пожаров, которые до сих пор случаются в Мариуполе.

Это сложная гуманитарная ситуация. Продукты питания, которые завозит Российская Федерация на территорию украинского города Мариуполя, в 2-3 раза выше по отношению к ценам, которые сегодня мы видим в магазинах Украины.

Медицина и смертность

Петр Андрющенко: Уровень смертности в Мариуполе, к сожалению, не уменьшается. Скорее, мы наблюдаем динамику к его росту. Даже если исключить всех погибших и захороненных в период массового захоронения, то на сегодняшний день кладбище в Мариуполе за месяц увеличивается примерно на годичную норму, то есть на ту, которая была до войны при полумиллионном населении города.

После начала оккупации на мариупольских кладбищах и в братских могилах захоронено уже не меньше 25 тысяч человек.

Точную цифру сейчас назвать невозможно. Она будет известно только после оккупации, после проведения всех следственных мероприятий, исследований, экспертиз и так далее. И, к сожалению, мы уверены, что даже после этого мы далеко не всех найдем.

Сейчас в городе взрослого населения примерно 90-100 тысяч, то есть практически в четыре раза меньше людей, а кладбище растет в 8-10 раз быстрее.

Это все последствия оккупации и действий оккупантов. Это коллапс медицинской системы, абсолютное игнорирование людских потребностей, сознательное удержание людей на границе выживания. Людей не выпускают за эту гуманитарную границу, держат в состоянии, что ты должен выживать каждый день.

Если в какой-то сфере что-то начинает улучшаться, то обязательно в параллельной сфере что-то ухудшается для того, чтобы у людей не было возможности, что называется, посмотреть по сторонам и подумать о настоящем и будущем. Они вынуждены думать о том, как им жить здесь и сейчас, и конкретно сегодня, и конкретно завтра.

Вадим Бойченко: С медициной ситуация еще хуже, потому что к ней оккупанты подошли еще более жестоко: из-за уничтожения системами залпового огня и ковровых бомбардировок 70% больниц в Мариуполе больше не существует. Оборудование, которое уцелело, они вывозили и вывозят.

Россия уничтожила намеренно эту инфраструктуру. Нет того объема врачей, которые готовы были качественно обслуживать население. В результате этого, мы видим в Мариуполе ненормативную смертность.

Такая же сложная ситуация с медикаментами — их нет, а если они есть, то цена их в 5-7, а по некоторым позициям и в 10 раз дороже. То есть найти невозможно. На вызовы скорая помощь не приезжает.

Тотальный контроль и фильтрационные мероприятия

Вадим Бойченко: С 1 марта невозможно было выезжать из Мариуполя и въехать на территорию города без фильтрационных мероприятий. До сих пор это существует. До сих пор идет жесткий контроль каждого жителя города, который передвигается по Мариуполю, выезжает за пределы Мариуполя. И возраст, и пол не имеют значения.

В каждом из мариупольцев россияне видят, естественно, украинца, а каждый украинец для них представляет опасность. Поэтому в этих сложных условиях наши люди информируют и создают нужное сопротивление, дают нужные координаты.

Но в этих условиях, в которых находятся сегодня жители Мариуполя, это крайне тяжело делать, потому что каждый день россияне проводят фильтрационные мероприятия.

Петр Андрющенко: По селам в окрестностях Мариуполя уже внедрен мониторинг за детьми, проверяются все школьники вплоть до первоклассников. ФСБшники подозревают, что родители используют детские гаджеты для того, чтобы передавать информацию в Украину.

Все мы прекрасно понимаем, что ни спецслужбы, ни мы, ни те, кто работает с информационным полем, никогда через детей или с привлечением детей этого делать не будет. Но россияне меряют все своим собственным аршином.

В принципе, они максимально используют систему образования, школы, детей, и в пропагандистских целях, и для выявления проукраински настроенных людей. Если брать по количеству и по тяжести военных преступлений, то это самое тяжелое.

Для меня лично это тяжелее, чем наш драматический театр, чем все убийства в Мариуполе. Потому что все эти пропагандистские уроки, разговоры о важном — это же прямое использование детей.

Тут надо понимать, для чего это все делается. Ребенок пришел домой, рассказал то, что ему поведали в школе, и если родители начинают его поправлять и говорить, что все немножко не так, ребенок возвращается в школу и начинает спорить с учителем.

И если выявляется такой факт — а все абсолютно учителя доносят ФСБ в прямом режиме через директора школы, — то к таким родителям моментально приходит уже зачистка. А дальше аресты и разлучение детей и родителей.

На сегодняшний день в Мариуполе из примерно 90-100 тысяч совершеннолетнего населения около 20% — это абсолютно пророссийски настроенные люди, которых уже бомбами русскими бомбили, “Градами” обстреливали и голодом морили, и чего только они не делали, но, тем не менее, они верят, что когда-то им станет лучше жить в России.

А если пересчитать процент на то количество мариупольцев, которые жили до полномасштабного вторжения, то почти 5% населения — на уровне сумасшедших. Вот эти люди абсолютно искренне повторяют чушь российской пропаганды.

К счастью, в Мариуполе 80% оставшихся граждан ждут возвращения Украины. Это наши люди, они борются и дождутся деоккупации вместе с нами.

Читайте также: Демонстрируют всему миру, какие они нелюди”: массовый приезд российских тревел-блогеров в Мариуполь прокомментировал советник мэра