“Слышу свист и… прилет возле нас”: военкор телеканала FREEДОМ Дарья Литовченко о работе в освобожденном Херсоне

Военный корреспондент телеканала государственного иновещания Украины FREEДOM Дарья Литовченко освещает события в прифронтовом Херсоне с октября 2022 года. Дарья была среди первых журналистов, приехавших в освобожденный город, увидев и зафиксировав зверства российских оккупационных властей. Дарья говорит, что ее это не удивило — она видела последствия “освобождения” россиянами в своем родном Славянске еще девять лет назад.

Дарья Литовченко рассказала о днях, проведенных в оккупации, ужасах херсонских пыточных и 2 тысячах гектаров арбузных полей.

“После трех часов жители уже не выходят из домов”

— К сожалению, почти каждый день Херсон находится под обстрелами.

— Да, ситуация сложная. Обстрелы проходят практически все время. Сложнее всего людям, живущим в районах ближе к Днепру, по которым чаще всего работают вражеские минометы. Российские войска бьют неприцельно. Просто хаотично, по большей части попадая по жилым кварталам. Центральный рынок города под обстрелами уже в пятый или шестой раз.

— И тем не менее местные не очень охотно покидают Херсон…

— Я не имею права кого-то в чем-то обвинять. Херсон действительно живой огород. Особенно много людей на улицах в первой половине дня. А после трех часов жители уже не выходят из домов. И Херсон становится словно призрак.

Мы постоянно спрашиваем жителей, почему они остаются? У всех разные причины. Конечно, есть люди, работающие в коммунальных службах, или медики. Но распространенная позиция — люди не хотят покидать свои дома, пережив оккупацию.

Есть иллюзия, что хуже оккупации уже ничего не может быть.

— Остаются и дети?

— К сожалению, дети есть. Хотя, находясь в городе, никогда не знаешь, куда и когда прилетит. Безопасных мест в Херсоне вообще нет.

— Вам тоже приходилось попадать под обстрелы?

— Это случается постоянно. Последний такой обстрел был на небольшой площади перед мостом, который ведет в самый отдаленный район Херсона — Остров. Там есть остановка общественного транспорта. Был прилет, погибли на месте два человека, еще несколько были ранены обломками.

Мы с оператором приехали на место обстрела, я только начала подходить к остановке, и россияне открыли повторный обстрел из минометов по тому же месту. Мы так быстро побежали, как никогда в жизни. Вместе с полицией, военными просто упали на землю. И вот ты лежишь и даже слышишь вылет из миномета — такое небольшое расстояние.

Я слышу свист, две-три секунды — и прилет возле нас.

Тогда на остановке еще лежали тела, просто покрытые пакетами. И у одного из погибших начал звонить мобильный. Это было ужасно: человек ехал по делам или домой, и вот его нет…

Смерть стала ежедневным явлением.

“Я осталась под оккупацией и не выходила из дома”

— Когда для вас началась война?

— Я из Славянска, поэтому война для меня началась еще девять лет назад. Сейчас там остаются мои отец и бабушка. В первые дни вторжения я вывезла маму и сына. В тот период было невозможно выдавать прогнозы, будет ли сразу захвачен Славянск или нет. Но мы как люди, уже видевшие зверства россиян, понимали, что журналисты, волонтеры будут первыми, к кому они придут.

— Что говорят ваши родные, которые остались в Славянске?

— Папа говорит, что уедет из города только в крайнем случае. Хотя кто может знать, когда он наступит… Славянск очень близко к Бахмуту, где-то 40 километров. В последнее время обстрелы города продолжаются почти каждый день.

— В 2014 году россиянам удалось ненадолго захватить Славянск. Помните это время?

— Те воспоминания у меня очень четкие. 12 апреля мы собирались ехать с друзьями на поддержку Евромайдана в Донецк, но этого не случилось. Мне позвонили по телефону и сказали, что на нашем отделении полиции вешают триколор. У меня был шок.

Тогда я впервые столкнулась с российским военным, который просто зашел в магазин полностью вооруженный и в балаклаве с вопросом: какой у вас здесь мобильный оператор?

Все было заготовлено к оккупации: грузовики с песком появились как по команде и начали сооружаться баррикады.

— Сколько Славянск находился под оккупацией?

— Три месяца. Его освободили 5 июля 2014 года. У нас в городе был штаб Игоря Стрелкова (Гиркина) и пыточные, куда свозили активистов. За проукраинскую позицию забирали “на подвал”, и не факт, что оттуда можно вернуться.

Я оставалась в Славянске всю оккупацию и практически никуда не выходила из дома. Сначала казалось, что это скоро кончится, потом был страх уезжать. Железнодорожное сообщение было перекрыто, а проезжать блокпосты — опасно.

“Человека просто выбрасывали за ворота на улицу”

— Наверное, вы были среди тех, кто понимал, что большая война неизбежна?

— До 24 февраля 2022 года у меня было странное чувство, что это вот-вот произойдет. Я понимала это давно, когда линия фронта была замершей. Просто знала, что россияне не остановятся. Но до последнего оставалась какая-то надежда и я не собирала тревожный чемоданчик.

24 февраля меня разбудил звонок подруги в 4 утра. Взрывы были уже слышны в городе. Она сказала: “Ты права, началось. Собирайся”. Мы выехали на запад страны, потом маму с сыном я вернула в Киеве и периодически к ним езжу.

— Сколько лет вашему сыну?

— 12 лет. Он уже взрослый. Видит и понимает, что происходит в стране и чем занимается его мама. Я за него спокойна.

Но о том, чтобы уехать за границу у меня и мысли не было. Я просто там не выдержала бы. Мне даже на западе Украины было некомфортно, потому что я понимала — сейчас каждый должен делать то, что умеет лучше всего. Ради нашей победы.

Простить то, что делают россияне в Украине, невозможно. Каждый освобожденный город говорит об этом.

— Известно, что и в Херсоне захватчики устроили пыточные.

— Через несколько дней после освобождения города мы снимали в местном СИЗО, которое полностью обустроили под пыточную. Людей держали в маленьких камерах. Вынуждали их учить наизусть русский гимн, слова которого были нацарапаны на стенах. В основном людей били током, железными палками, надевали на голову пакеты, противогазы.

СИЗО находится среди жилых домов, и местная жительница рассказывала сквозь слезы, как постоянно слышны были крики. А иногда человека просто выбрасывали за ворота на улицу, и он продолжал там стонать, не в силах даже вспомнить, откуда и как его зовут.

Практически все жители города говорят о том, что Россия проводит геноцид украинцев.

— После нашей победы будет еще много работы…

— Да, чтобы разоблачать преступления россиян. К сожалению, будет много ужасающих находок. Но после победы мы будем показывать и возрождение Украины. И я мечтаю о путешествии в украинский Крым.

И если во время войны это казалось чем-то нереальным, то сейчас в это верится.

— А сможем ли летом полакомиться херсонскими арбузами?

— Уверяют, что они будут. Ситуация сложная, потому что область заминирована. Но фермеры начинают работать. Областные власти обещают, что 2 тысячи гектаров будут засеяны арбузами. Надеюсь, полакомимся!

Источник: Факты

Читайте также:

• Мы несколько раз были на грани жизни и смерти: военкор телеканала FREEДOM Алена Грамова о работе на Донбасском фронте
• “Мой мозг работает иначе — я ищу выход”: военкор телеканала FREEДOM Анастасия Волкова о работе в Луганской области