Путин скроется в бункере, или Почему Кремль отменяет планы — разбор Алексея Мацуки

В Кремле — слухи, один невероятнее другого. Все гадают, почему Путин под конец года отменил свои появления на публике? Не проведет ни большую итоговую пресс-конференцию, ни “прямую линию с народом”, ни выступление с посланием перед Федеральным собранием… Что случилось? Расстроен ходом войны? Настолько боится заразиться, что на время уйдет в бункер, как пишет британская пресса? Или все-таки есть какая-то другая причина? А если есть, то в чем она? Об этом — в авторской рубрике шеф-редактора телеканала FREEДОМ Алексея Мацуки.

Может показаться это мелочью, но на самом деле сигнал очень серьезный. Ведь Путин проводил большую итоговую пресс-конференцию почти два десятка лет. Ее не было только когда он был премьером при президенте Медведеве, а так “Прямые линии” были ежегодными. Таким же “кремлевским ритуалом” считались пресс-конференции по итогам года. Выступить с посланием к депутатам — не просто традиция — закон обязывает.

Эти три больших события Кремль использовал по полной: и чтобы повлиять на общественное мнение внутри самой страны, и чтобы послать “сигналы” врагам и противникам. Американские дипломаты даже рассказывали, что крупнейшие западные аналитические структуры даже не отпускали своих сотрудников на рождественские каникулы, чтобы проанализировать месседжи из Москвы. А сейчас все это отменено, причем без каких-либо внятных объяснений. Причем заодно отменили и новогодний прием, и традиционную встречу с бизнесом. Возникло впечатление, что Путин прячется от большинства публичных встреч. Но почему?

Как обычно бывает в таких случаях, версии со ссылкой на анонимные источники посыпались с разных сторон. Наиболее развернутую версию предложило англоязычное российское издание The Moscow Times. Ссылаясь на людей, близких Кремлю, издание сообщает, что итоговая конференция таки готовилась, но Путин сам принял решение отменить ее в последнюю минуту.

Логика в этом есть: как ни крути, но основной темой пресс-конференции будет война. А обсуждать ее, учитывая и положение на фронте, и удары вглубь самой России как-то стыдно… Сдача Херсона, которую Путин до сих пор не комментировал, атака на базы ВМФ в Севастополе, удары по военным аэродромам в Саратовской и Рязанской областях оставили Кремль без хороших новостей. 

“Вопрос диверсий подробно обсуждали на совещаниях с силовиками. Они клянутся, что подобного больше не произойдет. Но дать 100% гарантию, что что-то подобное не случится перед пресс-конференцией, никто не может… и это был сильный аргумент против пресс-конференции”, — пишет The Moscow Times.

Также вполне понятно, что у российского руководства в принципе нет ответов на многие вопросы, которые, скорее всего, прозвучат на пресс-конференции.

“А о чем говорить? Вопросов все больше, а ответов все меньше! Причем, у самих участников процесса принятия решений”, — рассуждает автор The Moscow Times.

А вот что касается послания Путина Федеральному собранию, то тут тоже полного понимания нет, зато появилось формальное оправдание. В “Независимой газете» вышла редакционная статья под названем “Нужно ли послание президента прямо сейчас». В ней как раз утверждается, что это программное выступление, а ситуация постоянно меняется.

Вывод “Независимой” — ритуалы вернутся, когда вернется предсказуемость. Ну а по поводу “большого разговора” Путина с обществом — в СМИ спустили кремлевские темники, в которых приводится набор оправданий. Рекомендуют упоминать “сосредоточенность на так называемой СВО и ее последствиях”, успокаивать людей, что, мол, все идет по плану. А когда Россия достигнет определенных успехов, то будет и отчет.

Но это, как все понимают, лишь попытка сделать хорошее лицо при плохой игре, а на самом-то деле, что случилось? В западной прессе уверены — все дело в боязни Путина за свое здоровье.

Ряд британских газет очень слаженно, практически в один день пишут о вспышке гриппа в команде Путина. Мол, из-за этого он и может закрыться в одном из своих бункеров. Переждать, пересидеть, беспокоясь о своей безопасности.

Есть и второе предположение, мол информацию о гриппе из Москвы “сливают” специально. А на самом деле это пролог к долгой изоляции президента России. Ковидные ограничения когда-то же использовали для этого… И в Москве могут думать, что и история с гриппом спокойно воспримет общество. Отмена знаковых выступлений и публичных появлений Путина на этом фоне могла бы выглядеть естественно. И таким образом появится возможность не давать интервью, не говорить, не комментировать. Не показывать и стране, и миру, в каком стратегическом тупике оказался Путин на десятом месяце войны. А это и действительно так.

Публично заявленные цели войны за эти месяцы менялись несколько раз — от “денацификации”, “демилитаризации”, взятия Киева за три дня, освобождения Донбасса — до приобретения новых территорий и Азовского внутреннего моря.  Всего этого не произошло, и сейчас, похоже, то, что в России называют “спецоперацией”, в Кремле хотят трансформировать в “народную войну” с полным переходом всей системы на военные рельсы. А для этого действительно нужна информационная пауза. А еще — оправдание, почему нет переговоров, о необходимости которых в Москве же постоянно и заявляли.

“Президенту больше нравится рассуждать о самом процессе войны и ее промежуточных результатах — приобретении “новых территорий”. Война для президента превратилась во что-то вроде компьютерной игры — у игрока нет особых целей, для него ценен сам путь. Начав воевать, Путин вошел во вкус, а потому вряд ли сядет за стол переговоров в ближайшее время”, — считает специальный корреспондент издания Meduza Андрей Перцев.

Говорят и о том, что на фоне военных поражений Путин еще больше закрывается от внешнего мира, от внешней информации. И любое альтернативное мнение, пусть даже выскажут это в мягкой форме и “допущенные к телу” журналисты, для него крайне дискомфортно и даже болезненно.

“Прямые линии и пресс-конференции давали все же шанс, что один или два голоса дадут президенту тот самый нежелательный контакт с внешней реальностью. Этот контакт с “наружей”, которая может разрушить некоторые не “иллюзии”, а “отправные точки”, например, касательно народного единства и поддержки любых его действий, сейчас крайне нежелателен”, — рассуждает российская журналистка Екатерина Виноградова.

Отмена публичных выступлений также может быть своего рода прологом к переходу страны в режим “осажденной крепости” до первых успехов или побед, на которые в Москве все еще надеются. Это было во многих странах: автократичные правители всегда позиционируют себя как “люди успеха”. Также делал и Путин, ассоциируя исключительно с успехом и победами – и Россию, и себя.

“Диктаторы … не могут быть неуспешными, они держатся у власти, внедряя людям в мозги соображение, что только благодаря им здесь сохраняется мир, вообще, они живут, рожают, существуют только благодаря диктаторам. Им надо ассоциировать себя с успехом. А какие уж тут успехи в Украине? Сплошные военные поражения”, — говорит правозащитник Александр Подрабинек.

Второе предположение, которое появилось сейчас в штатах — потеря контроля над повесткой.

В Американском институте изучения войны уверены, что отмена публичных обращений Путина связана с тем, что Кремль больше не уверен в том, что сможет и дальше формировать и управлять общественным мнением. Растут критика войны, недовольство мобилизацией, усталость от военной тематики…

“Путин может быть не уверен в своей способности оправдать стоимость войны на фоне внутренних и глобальных проблем России при обращении к российской общественности и элитам. Победа в Украине могла позволить Путину скрыть российские человеческие и финансовые потери, как в 2014 году, но у России не было значительных побед после оккупации Лисичанска в начале июля”, — говорится в докладе Института изучения войны.

Формировать общественное мнение — важная задача и для Путина, и для российской власти в целом. А вот с этим как раз в последнее время проблемы. Все чаще звучат мнения, что Киев заставил Россию изменить свою повестку. И стратегическая инициатива в войне находится в руках Украины, уверены эксперты.

“Я думаю, что здесь сошлись два аспекта. С одной стороны, тема войны такова, что обсуждать другие темы плохо и неуместно. Трудно представить, как можно два-три часа говорить только о войне. Если посмотреть на выступления российского президента в последнее время, можно отметить, что у него, возможно, уже нет той энергии и он не продержался бы три часа. … У него нет оптимизма, нет видения будущего, и он больше не способен положительно заряжать своих граждан”, — считает эксперт по безопасности Райнер Сакс.

Пресс-конференции и “прямые линии” последних лет действительно показывали, что российская власть все хуже справляется с тем, чтобы показывать народу позитив. Поэтому и Путина они стали раздражать. Ведь это была по сути битва между искусственной позитивной повесткой и естественным, накопившимся недовольством людей.

“При отсутствии политической конкуренции (к сожалению, сейчас в России очень жесткий авторитарный или, как говорят, тоталитаризующийся режим), наверное, это просто инструмент из прошлого, который, может быть, и был нужен как такая “Радионяня”: все спокойно, я снова говорю вам то же самое, вы снова смеетесь над моими очень остроумными шутками про половые органы бабушки и так далее. Ничего особо нового это не дает”, — говорит оппозиционный российский политик Олег Степанов.

Да и сам формат открытого общения с народом — это ведь также что-то иностранное, из западной демократии. А в России сейчас от всего иностранного стараются открещиваться. И хотя такого рода продолжительное общение стало своего рода брендом Путина, реальная ситуация накладывает “санкции” и на это его детище.

“Это был один из брендов Владимира Путина, и это, определенно, было мощное событие, российский президент всегда очень хорошо его выдерживал. Отвечать на вопросы журналистов в быстром темпе в прямом эфире в течение трех-четырех часов — это все-таки ралли, на которое не каждый решится”, — подчеркивает эксперт по безопасности Райнер Сакс.

Но война активировала новые временные рамки. Возьмите, к примеру, того же президента Зеленского, который выступает каждый день. В конце суток, а если того требуют важные события, то и прямо после них. А тут Кремль пытался цепляться за формат, когда обо всем самом важном говорят лишь раз в году.

“В марте большие люди говорили, что не стоит ничего планировать более чем на один день, в сентябре после мобилизации они свой совет откорректировали и теперь не планирует более чем на полдня. Поэтому Путину могут в ночи актуализировать текст послания по итогам минувших суток, но никто не даст гарантии, что к полудню, когда он выйдет его читать, оно не устареет. А отменять и переносить послание еще хуже, чем анонсировать”, — считает российский блогер и журналист Кирилл Шулика.

Все эти предположения и аргументы, согласитесь, довольно логичны. Вот только увлекшись их обсуждением, создавая для Путина новую “теплую ванну”, в Москве не видят, что власти не смогли найти какой-то оптимальный формат общения с народом, может существенно ударить по стабильности режима. Ведь если власть уклоняется от общения с народом, тогда народ может начать говорить сам.

Читайте также: Контрнаступление до весны: на каких участках фронта оно возможно — в разборе Алексея Мацуки