Правозащитник: Российские военные ответят за насилие в Украине, но когда – не знает никто

Женщины, изнасилованные российскими оккупантами, уехав в Польшу, не могут избавиться от нежелательной беременности. Об этом рассказала глава общественной организации “Центр гражданских свобод” Александра Матвийчук. Она пояснила, что по новым польским законам аборт можно делать только в исключительных случаях, например, изнасилования, но его нужно подтвердить, “а уголовного дела” на данный момент нет.

Как можно помочь украинкам, пострадавшим таким образом, и как наказать военных преступников, рассказал председатель правления Украинского Хельсинкского союза по правам человека Александр Павличенко в эфире марафона “FreeДОМ” на телеканале UA.

– Александр, что можно сделать, чтобы привлечь этих преступников к ответственности?

– Когда мы говорим о том, что выехавшие женщины были жертвами, например, преступлений, связанных с сексуальным насилием, то есть они были изнасилованы и это тянет за собой кроме психологических травм еще и другие последствия. В частности, нежелательную беременность. Здесь я думаю есть возможность повлиять на ситуацию, и мы работаем с коллегами на польской стороне. Это польские адвокаты, польские прокуроры, которые готовы в таких ситуациях включаться. И, во-первых, нужно работать с жертвами и помогать им начать уголовное производство. В Польше это немножко другая процедура. Но тем не менее такие ситуации не являются безысходными и без какого-то решения для жертв. Те, кто будут признаны жертвами, с соответствующим статусом, естественно получат и соответствующую психологическую и какую-то медицинскую поддержку. Я думаю, что такие ситуации по исправлению тяжелых последствий этих сексуальных преступлений будут возможными. Поэтому ситуация не является крайней и безнадежной. Другое дело, что вот эти сексуальные преступления являются достаточно латентными, то есть стараются ни рассказывать, ни распространять информацию о том, что произошло с жертвой этих преступлений. В силу разных обстоятельств происходит такая сокрытость сведений. И поэтому это действительно является препятствием для того, чтобы спокойно надлежащим образом провести все юридические шаги и установить преступников, с тем чтобы в дальнейшем расследовать такие преступления и привлекать людей к ответственности. Ну и видеть точно статистику того, что происходило там. Потому что я могу сказать, что, наверное, ну больше 90% этих преступлений остаются даже без сообщений.

– Как привлечь к ответственности преступников, которые уехали в Российскую Федерацию?

– На сегодняшний день есть единственный действующий механизм. Первое – это вынесение данных о преступлении в единый реестр судебных расследований и фактически расследование уголовного дела, если есть подозреваемые, если есть те, кто являются стороной этого преступления и есть персональные данные. Если они скрываются от правосудия, есть специальный механизм. Это обращение в Интерпол о привлечении, об аресте и привлечении для проведения надлежащих судебных действий тех, кто подозревается в таких преступлениях. Конечно, лучше всего, когда уже есть судебное решение по выполнению судебного решения. Это немножко другой мандат, когда выполняется судебное решение. Это уже является основанием для того, чтобы арест состоялся на территории одной из стран, которые входят в систему Интерпола. Но опять-таки надо, чтобы это лицо выехало за пределы России, потому что есть веские основания думать, что Россия не будет выдавать этих подозреваемых. Опять-таки эти сведения сейчас будут собираться, и они будут являться доказательством непростых, ординарных преступлений, скажем по статье 152-154 – против сексуальной свободы. Это преступления, которые совершены в ходе боевых действий на оккупированных территориях, и они приравниваются к военным преступлениям. То есть они имеют намного больший вес и тяжесть, в том числе и по расследованию, и по привлечению этих преступников к ответственности. И такие преступления не имеют срока давности, на что нужно тоже обратить внимание. Поэтому правосудие может догнать какого-нибудь заявленного преступника и через месяц, и через год, и через 15 лет без истечения срока давности за такие преступления.

– Были ли такие случаи, что притягивались к ответственности такие военные преступники?

– У нас есть перед глазами пример югославского трибунала, когда за преступления, которые были совершены по приказу и под руководством отдельных командиров Сербии. Мы знаем трагедию Сребреницы, где от 8 тысяч, даже чуть больше убитых албанцев, которые были мусульманами, нашли в могилах после того, как уже вскрылись эти преступления. И были перезахоронены все погибшие, убитые. А убивали все мужское население фактически, которое могло… Даже детей фактически. До 65 лет. И это послужило основанием предъявления обвинения и руководителю государства Слободану Милошевичу, и военному руководству, которое осуществляло планирование и отдавало приказы на реализацию вот таких вот массовых убийств. Яркий пример – Сребреница, но были и другие, правда, не такие масштабные. И вот, собственно говоря, это и является примером такого трибунала, который привлекает к ответственности прежде всего организаторов этих убийств. Конечно, ответить на вопрос, будут ли те, кто нажимал курок привлечены к ответственности, хотя установленные персональные данные военнослужащих, которые стояли вот на этих территориях и являются военнослужащими Российской Федерации – это тоже хороший вопрос. И я думаю, что международный судебный механизм обязательно будет установлен и будет работать.

Когда уже встанет вопрос о том, как привлекать к ответственности Россию, как преступника, как государство, которое инициировало и совершало эти преступления. И прежде всего будут нести ответственность те, кто является руководителями. Ну это понятно, мы говорим о Путине. Это руководство вот этих военных операций. Опять-таки солидарная ответственность и у тех, кто скрывает и оправдывает эти преступления. Думаю, что те, кто сегодня наделен даже дипломатическим иммунитетом, потеряют его, оказавшись на скамье подсудимых. На что мы очень надеемся.

– По Вашему мнению, сколько времени займут судебные процессы по военным преступлениям Российской Федерации?

– Я не могу этого сказать, потому что это вопрос, на который никто не даст ответ. Мы не знаем, когда закончится эта война, хотя надеемся, что она закончится быстро. Мы не знаем, с какими последствиями и с каким количеством совершенных преступлений будет закончена эта война со стороны России. Но однозначно, что это вопрос не одного или даже трех-пяти лет. Яркий пример – Южный Судан, 15 лет после трагедии в Дарфуре. И это только начало расследования.

Я надеюсь, что новая судебная международная система будет не только такой, на эффективность которой мы рассчитываем, но и эффективность будет связана со скоростью проведения всех юридических процедур. Это тоже очень важно для того, чтобы справедливость была воспринята как настоящая, как такая, что может быть доказана на международном уровне. И для того, чтобы преступники не только понесли наказание, но и это послужило бы предостережением всем остальным.  

Также по теме: После Бучи российская власть будет скрывать преступления своих солдат в Украине – Полозов

Также по теме: От идей русского фашизма до непонимания войны против Украины. Эксперт рассказал о настроениях в окружении Путина