Освобожденный украинскими войсками город Изюм (Харьковская область) разрушен и разбит после полугода российской оккупации. Местные жители говорят, что не могут надышаться воздухом свободы. Пытаются начать жить заново и вспоминают об ужасах оккупации. Тут многие потеряли родных и близких, у большинства разрушены дома, передает FREEДОМ.
“Только Украина зашла, и сразу началось движение. А так вообще никого на улицах не было, все сидели по домам, по подвалам”, — говорит жительница Изюма.
Начиная с марта Изюм подвергался беспрерывным авианалетам и бомбардировкам. 80% зданий было уничтожено именно тогда. Люди отмечают: теперь, хоть и на разбитых улицах родного города, но дышится свободно. Те, кто полгода прятался в подвалах — начали смелее выходить на улицы. Вспоминают, что во время российской оккупации это было невозможно.
“Страшно, чтобы, не дай бог, они (российские войска, — ред.) вернулись. А так мы уже рады. Уже хоть по улицам ходим спокойно, свободно. Пока эйфория от воздуха, от свободы, ходим свободно, особенно когда увидели наших ребят-украинцев — вообще”, — делится Ирина.
Дом Ирины разрушен после прямого попадания “Града”. Здание обрушилось и сгорело. Тем, кто находился в подвале, удалось выбраться и найти новое укрытие. Однако в домах рядом погибли люди. У каждого подъезда было по несколько могил.
“Наших забрали, похоронили. Нас не пустили, мы не видели ям. Они нам дали лишь номерки, под которыми мы пойдем и найдем своих детей. Кто детей, кто племянников, кто коллегу… и сможем похоронить. Не может этого быть, чтоб они нас обманули?” — говорит Екатерина.
Григорий Приходько полгода назад потерял жену. 7 марта были сильные обстрелы. Когда все стихло, вышли из подвала осмотреться. Вокруг горели разрушенные дома. И вдруг снова обстрел. Вернуться в укрытие не успели — взрывной волной его жену откинуло. Григорий увидел, что она ранена, пытался помочь.
“Я взял платочек, пытался сделать искусственное дыхание, футболку завернул… Я сидел, пока соседи не вышли: не мучай бабушку. Уже где-то полчаса прошло. Говорят: не мучай, она уже на том свете. Сначала хоронил ее возле дома. А 22 августа перевоз ее к своим родственникам на основное кладбище”, — вспоминает Григорий.
Сергей Штанько рассказывает, что после того, как их многоэтажный дом бомбил самолет, завалило подвал, где прятались люди. Затем дом обстреляли из танков. Четверо суток в подвале дома находились раненые — те, кто не смог самостоятельно выбраться из-под завалов. Сергей помогал одной из соседок. Ее руку зажало между плитами перекрытий. Вытащить без специальной техники было невозможно. Сергей приносил ей воду и еду.
“Звали ее Раиса, лет ей где-то 50-55. Она говорит — режь руку. Я отвечаю: вы что? Ну, пальцы я отрезал, а руку — я ж не доктор. Обрушилась плита, которая между этажами. Ее поднять невозможно. И спасателей тогда не было, техники не было. Потом утром спускаюсь к ней… а уже все. Глаза закрыл, накрыл”, — делится Сергей Штанько.
Сергей остался без квартиры. После того, как дом был обстрелян, его подъезда больше не существует.
“В нем остался первый подъезд и четвертый. А я из третьего подъезда. Сейчас живу у соседа, в квартире которого мы заклепали разбитые окна, чтобы не дуло. Там и живем”, — рассказывает мужчина.
Уже в мае из-под завалов дома начали доставать тела. Опознать смогли 47 человек.
“Я опознавал из дома почти всех. Когда начали останки вытягивать, у нас с соседом сдали нервы. Говорю: опознавайте, криминалистов вызывайте, делайте что хотите, но мы уже — всё, хватит”, — вспоминает Сергей Штанько.
До полномасштабного вторжения в Изюме проживало 47 тыс. человек. До лета по приблизительным оценкам местных властей в городе могло оставаться до 12 тысяч. Но после освобождения стало ясно, что в Изюме все полгода выживало 15 тыс. местных. В основном прятались в частном секторе, где были огороды и запасы продовольствия.
После освобождения Изюма в городе возобновили работу и почта, и магазины. Тем временем полиция и прокуратура продолжают фиксировать военные преступления российской армии: обнаружены пыточные и массовые захоронения местных жителей и братские могилы украинских военных.