“Выжженная земля” и “двойной удар”: Россия использует преступные методы на войне против Украины

Бахмут, Авдеевка, Марьинка, Волноваха, Соледар — российская армия оставляет после себя города-призраки, стирая с лица Земли целые населенные пункты под предлогом их “освобождения”. А российская пропаганда продолжает врать о ликвидации военных объектов, оправдывая обстрелы густонаселенных районов и мест скопления людей. Также Россия совершает повторные удары, чтобы убить спасателей, медиков и гражданских. 

О циничных методах России в Украине, которые запрещены гуманитарным правом, международными конвенциями и правилами ведения войны смотрите в Специальном репортаже в эфире телеканала FREEДOM. 

Автор — Ольга Михалюк. 

Как Россия уничтожает украинские города

Разрушены, пусты, безлюдны и сожжены дотла… С началом полномасштабного вторжения многие населенные пункты Донецкой и Луганской областей вновь пережили шок. Необъявленную войну Россия против Украины начала ещё в 2014 году — с аннексии Крыма и ввода  своих регулярных подразделений на Донбасс. Опираясь на местных сепаратистов, Кремль при помощи своих военных оккупировал областные центры Луганск и Донецк и образовала там псевдореспублики. Уже тогда такие города как Славянск, Краматорск, Северодонецк почувствовали на себе приход “русской весны”, но были отвоеваны украинской армией. А после — интенсивно восстанавливались и развивались под украинским флагом. 

Журналистка Марина Шашкова родилась в Северодонецке Луганской области. И даже после переезда в Киев часто посещала родной город. Говорит, что это ее место силы. 

“Последние годы Северодонецк очень круто стал выглядеть, за ним ухаживали. Было чисто. Люди открывали рестораны, кафе. Люди ездили за границу и много всего видели и что-то привносили в город”, — вспоминает Марина Шашкова. 

Светлана Талан — украинская писательница. Ее романы основаны на реальных событиях. Она также родом из Северодонецка. 

“Для меня Северодонецк — это лучший город на земле и живое существо. Если у живого существа, у человека или у животного одно сердце, то у Северодонецка — сто пятьдесят тысяч сердец! В последние годы город начал расцветать. Простыми людьми и волонтерами был приведен в порядок “Гоголь-сквер”. Потом Ивонин парк сделали. Было в планах очень много: и построение областной больницы, потому что де-факто с 2014-го Северодонецк выполнял функции областного центра. Очень много было в планах, и надежды были”, — говорит Светлана. 

Также было и в родной Волновахе, о которой с дрожью в голосе рассказывает Валентина Вервейко. Она, как депутатка райсовета, реформировала образованную вокруг города территориальную общину. 

“Громады только объединились, мы начали только все знакомиться друг с другом — органы власти и местного самоуправления. Соответствующая работа проводилась, планировались ремонты. Выделялись деньги на сессиях районного совета на дороги. Даже больше скажу — 23 февраля 2022 года была сессия районного совета! И на следующий день, вот, пожалуйста — полномасштабное вторжение”, — вспоминает Валентина Вервейко. 

24 февраля 2024 года под лживыми пропагандистскими лозунгами о денацификации и демилитаризации Украины, “спасении” и “освобождении” русскоговорящего населения Донбасса Путин развязал кровавую войну. Начались интенсивные боевые действия по всей линии украинско-российской границы.

“В Мариуполе начались эти страшные события, а через несколько дней уже начались обстрелы Северодонецка, когда они уже от Счастья подошли к Старобельску, оккупировали Старобельск и уже подошли к нашему городу. Начались очень сильные обстрелы как раз тех домов, которые были на окраине города, возле трассы, которая вела на Луганск. У нас там жили знакомые. Они звонили и говорили, что пришли наши военные, они их отсюда выселят, потому что тут уже будут стрелять россияне. И вот с того времени мы уже начали осознавать, что можем погибнуть в любой момент, может прилететь. И бывало, что возле нашего дома прилетало, я услышала этот звук — прилет мины. Это было очень страшно. И в тот же день мама мне сказала: “Ты отсюда уезжаешь”, — вспоминает уроженка Северодонецка Марина Шашкова. 

Присутствие мирного населения в городе не останавливало россиян. Наоборот — именно жилые дома и социальная инфраструктура были первоочередными целями захватчиков, вспоминает Марина. 

“По домам они в первую очередь стреляли. Когда родители меня вели на эвакуацию, у меня был шок увидеть сгоревший жилой дом от прилета. Я просто его 23 февраля видела целым и невредимым. И потом через две недели я его увижу полностью сгоревшим. Я даже не могла смотреть вокруг. Мне было страшно видеть разрушения. Смотришь и не понимаешь, что происходит, зачем это все? Также я знаю, что россияне очень часто заходили в жилые дома, особенно высотки, и оттуда вели обстрелы по украинским позициям. К сожалению, такое было и в моем доме. Вот так они использовали инфраструктуру, где живут люди и которых они якобы освобождали. Каждый дом почувствовал на себе, так сказать, “русскую весну”, — вспоминает девушка. 

О разрушениях Северодонецка рассказывает и писательница Светлана Талан. 

“Есть дома, которые полностью разрушены — это в основном девятиэтажки. Ну, и пятиэтажки, конечно. В нашем доме в центре города, например, было два попадания в крышу, два попадания в стены и одно попадание в подъезд. А потом, когда было попадание в мусульманскую мечеть, которая неподалеку, в доме вылетели окна и двери. Буквально за 2-3 недели в городе ничего не осталось: газопровод был перебит, света не было, водоснабжения не было. Продукты также не завозились. Вскоре и интернет пропал”, — говорит Светлана. 

Светлана Талан стала собирать доказательства прицельного и умышленного уничтожения родного города российскими военными. Десятки земляков делились с писательницей ужасом пережитого. 

“Город разрушался беспощадно. Самое ужасное — это не только разрушения, не только те фосфорные бомбы, которые сбрасывали, “Солнцепеки”, которыми уничтожали дома просто до основания. Самое страшное то, что гибли мирные люди! Люди, которые прятались в подвалах, и думали, что они там более-менее в безопасности. Но в первые же дни снаряд попал в подвал школы №20 и там  было много погибших”, — рассказывает Светлана Талан. 

Бездушно, цинично и прицельно враг обстреливал также места, где мирные жители получали гуманитарную помощь и набирали воду. 

“Уже в последние дни, когда город занял враг, была уничтожена мусульманская мечеть, которая очень долго помогала людям. Там была единственная скважина и люди приходили туда набирать воду. Они стояли в очереди за водой. В самой мечети находилось восемь человек, в коридоре — четверо, и с другой стороны — четыре человека. И в то время врагом были обстреляны именно эти люди, которые пришли за водой. Погибло семнадцать человек. Россияне сбросили зажигательные кассеты на это здание. Те, кто был в нем, сгорели заживо. Два дня пылало это здание. Тела людей были разорваны, пришлось собирать только останки. Никто не был идентифицирован”, — вспоминает ужасные события Светлана. 

И если в Северодонецке остались частично разрушенные дома, то Волноваха теперь — это город, которого нет. В первые же дни российского вторжения Валентина потеряла жилье, в которое вкладывала силы и средства. 

“Я зашла в социальные сети и увидела разбитую квартиру. Написано “Волноваха”. Разбитый двухэтажный дом. Я даже и не поняла, что это моя квартира, пока я не увидела плитку на балконе. Когда мы делали ремонт, у нас оставались немного плитки и мы решили облагородить балкон. По этой плитке на своем балконе я узнала свою квартиру”, — вспоминает депутатка районного совета Валентина Вервейко. 

Валентине удалось выехать почти сразу после начала боевых действий. А вот ее родственники прочувствовали на себе все методы российского “спасения” и “освобождения”. 

“У меня родители, сестра с мужем жили на центральной улице за автовокзалом. Там у нас были пятиэтажки, и они пребывали в этих подвалах, потому что уже 25 февраля начались авиаудары, “грады” летели. Мама говорит, что они между ударами выходили и забивали фанерой окна в квартире. 27 февраля просто после очередного авиаудара вышли из подвала, сели в машину в чем были. Никто уже не заходил в квартиры, никто уже ничего не забирал. Сели в машину и уехали”, — говорит Валентина Вервейко. 

Путинские солдаты превращают украинские населенные пункты в руины, используя тактику “выжженной земли”. В военном деле она применяется исключительно для уничтожения объектов врага — складов с оружием, топливом и резервами. Но российская армия использует артиллерию и авиацию, чтобы стирать с лица Земли украинские города и села, лишая жилья и жизни мирных людей. А затем захватывает выжженную территорию, помпезно заявляя о её “освобождении”. Но ничего общего со “спасением” и “освобождениям” действия оккупантов в Украине не имеют.  Это нарушение правил и обычаев ведения войны, то есть — военное преступление. 

“Россияне применяют любые виды вооружения, которые у них имеются. Бьют мощными авиабомбами. Разрушения жилого фонда, объектов инфраструктуры — просто колоссальные. Они применяют минометы, артиллерию и любые средства поражения. Бьют по гражданским объектам, по жилым домам. Говорят, что накрыли какую-то военную базу или военный объект, но ведь все прекрасно понимают. И люди, собственно, ощущают на себе эти мощные удары. Будь то артиллерия или управляемые авиабомбы, или реактивные системы залпового огня. Разрушаются дома и целые кварталы”, — говорит начальник отдела коммуникаций ГУНП в Донецкой области Павел Дьяченко. 

Бахмут, Авдеевка, Марьинка, Соледар, Попасная, Лисичанск, Кременная, Рубежное — это короткий список населенных пунктов, которые российская армия сравняла с землёй. Оставив выжженные, безлюдные территории. И оккупанты продолжают использовать эту тактику. 

“Мы работали и в Бахмуте, и в Авдеевке. Ты просто едешь, видишь этот пятиэтажный дом, где стоит только левая часть дома и правая часть. А посередине — это все просто руины, просто куча кирпичей! Показывают своей собственной аудитории и на временно оккупированной территории Украины, что это какое-то там “освобождение”. Иногда даже люди на временно оккупированной территории и сами россияне в комментариях к постам говорят, что наверняка, как-то не так оно выглядит, это освобождение”, — говорит полицейский Павел Дьяченко. 

Российская тактика “двойных ударов”

Туда, куда  российская армия не может дойти, она запускает ракеты,  терроризируя гражданское население по всей Украине. Цель — повлечь как можно больше жертв. 

Кривой Рог. Атака баллистическими ракетами по частному сектору. Девять человек погибли. 29 получили ранения. 

Харьков под особо жестокими и циничными ударами с февраля 2024 года. ВС РФ бьют дронами-камикадзе, ракетами С-300 и авиабомбами. Одно из самых страшных событий для города —- ракетный обстрел строительного торгового центра в выходной день, когда там находились сотни мирных граждан. 

“Это гражданский объект! Нанесение удара по нему противозаконно в любом случае”, — говорит исполнительный директор Украинской ассоциации международного права Роман Еделев. 

Днепр, январь 2023 года. Российские военные запустили крылатые ракеты Х-22 по многоквартирному жилому дому. Сутки спасатели разбирали завалы в надежде найти уцелевших.

Поисковая операция завершилась через три дня. И тогда стало известно, что вследствие российской атаки погибло 45 человек. Из них — 6 детей. Самому маленькому ребенку было 11 месяцев. Еще один человек скончался спустя четыре дня.

Но и этого российскому военному руководству мало. Для увеличения числа жертв среди мирных, а по сути — истребления украинского народа,  враг все чаще использует тактику, испытанную еще в Сирии в 2013 году. Речь о повторных ударах в места прилетов. По данным сирийского центра правосудия и подотчетности правительства, сирийские и российские военно-воздушные силы несут ответственность за 58 двойных авиаударов по гражданским и гуманитарным объектам.



“Центральное правительство Сирии не проводит расследование таких преступлений. У оппозиции, которая контролирует эти регионы Сирии, возможно, нет возможностей фиксировать такие нарушения. Поэтому мы можем ссылаться только на отчеты правозащитников. Это приводит к тому, что РФ практически не несет, либо несет очень ограниченную ответственность за такие преступления. И вот пример Сирии доказывает, что в Украине мы должны сделать все возможное для того, чтобы все эти случаи зафиксировать, чтобы все такие случаи правильно квалифицировать, расследовать и сделать все возможное, чтобы привлечь и РФ как государство, и конкретных лиц, которые отдавали приказы о совершении такого нападения и непосредственно осуществляли такое нападение, к ответственности”, — говорит исполнительный директор Украинской ассоциации международного права Роман Еделев. 

Покровск, август 2023 года. Оккупанты попали “Искандерами” в жилой дом. А с приездом на место полицейских, медиков и спасателей ударили повторно. 

“Это же была почти центральная часть, людное место. И было много раненых. Выдержав небольшой промежуток времени, когда все службы собрались, когда раненым оказывали помощь, когда полицейские-парамедики вместе с ГСЧС бегали по подъезду, искали людей, которым нужна помощь, произошел повторный мощный удар, и он существенно увеличил количество раненых. Это бесчеловечное поведение. Вообще, война — это бесчеловечное поведение, но видимо есть такая цель у россиян — бить по тем людям, которые приезжают на помощь”, — говорит Павел Дьяченко, начальник отдела коммуникаций ГУНП в Донецкой области. 

В марте 2024 года подлую, преступную тактику “двойного удара” россияне применили в Одессе.

“Поступил вызов, что есть попадание в жилые дома и под завалами могут быть люди. Поэтому было принято решение о том, что спасатели должны поехать на место и работать. Они уже начали работать и произошел повторный обстрел — это была ракета с кассетными боеприпасами и все десять спасателей попали под этот обстрел”, — вспоминает начальник отдела по связям с общественностью ГУ ГСЧС Украины в Одесской области Марина Аверина. 

Марина Аверина фиксировала последствия военного преступления в тот день. О том, что придется видеть смерть коллег, она даже не могла и предположить.

“Это был ужас. Улица была усеяна телами. Было много гражданских, медики, и среди них наши спасатели. Мы начали сразу, конечно, оказывать помощь. Это был хаос. Я иду и вижу, что наши спасатели стоят над телом и плачут. Это был наш Денис Колесников. Он погиб на месте. Виталий Алимов был ранен и его повезли в больницу. Почти сутки врачи боролись за его жизнь, но травмы были на самом деле очень серьезные, и уже на следующий день в больнице он умер”, — рассказывает Марина Аверина. 

Такие действия — это сознательное уничтожение российскими военными высококлассных специалистов, оказывающих помощь гражданскому населению. Всеми способами Россия стремится сделать жизнь украинцев невыносимой как в зоне активных боевых действий, так и в тылу. 

“Если 10-15 минут проходит между ударами, то Российская Федерация не сможет доказать, что не нарушается принцип пропорциональности — еще один из основных принципов международного гуманитарного права, который говорит о том, что даже если это военный объект, но нападение на него приведет к гибели или травмам гражданского населения — такой второй удар будет противоречить международному гуманитарному праву”, — комментирует исполнительный директор Украинской ассоциации международного права Роман Еделев.  

Несмотря на огромный риск для жизни, работу спасателей, попавших под обстрел, продолжили другие подразделения.

“Ребята, которые не были на дежурстве и даже те, кто был после суточного дежурства — все приехали. И они приступили к работе. А после повторного обстрела был еще больший пожар, который надо было ликвидировать. Нужно было разбирать завалы”, рассказывает Марина Аверина. 

Украинские службы ответственно выполняют свои обязанности и российские солдаты цинично пользуются этим.

“Я уверена, что они все осознают. Это является прицельным убийством. Был небольшой перерыв между первым и вторым прилетом. И все мы понимаем, кто приезжает первым — спасатели, медики, полиция. Мы не воюем. Мы — спасаем!”, — говорит начальник отдела по связям с общественностью ГУ ГСЧС Украины в Одесской области Марина Аверина. 

Может ли быть наказание? 

Российские обстрелы объектов инфраструктуры, применение тактики “выжженной земли” и “двойного удара” — это грубое нарушение международного гуманитарного права и Женевских конвенций 1949 года, согласно которым гражданское население пользуется общей защитой от опасностей, возникающих в связи с военными операциями. Мирные не должны быть мишенями. Также запрещены атаки на невоенные объекты. СССР ратифицировал Женевские конвенции в 1954 году. Но во всех конфликтах, где прослеживалась рука России — самоназванной “правопреемницы” СССР, они систематически нарушались. 



“Собирается информация, вносятся сведения в Единый реестр. Основная статья Уголовного кодекса — 438-я — “Нарушение законов и обычаев войны”. Информация фиксируется следователями Нацполиции, затем передается в СБУ. Межведомственные группы постоянно работают, проводят расследование и постоянно продолжаются следственные действия. Мы стараемся максимально расследовать каждое преступление, максимально все фиксировать, собирать все необходимые доказательства для того, чтобы в дальнейшем все причастные лица понесли максимальное наказание”, — говорит начальник отдела коммуникаций ГУНП в Донецкой области Павел Дьяченко. 

Эксперты по международному праву говорят, что рано или поздно большое количество россиян будут давать показания. 

“Это все будет. Практика прошлых вооруженных конфликтов показывает, что люди начинают говорить о тех преступлениях, которые совершали они и их сослуживцы. Возможно, нам понадобится на это 5-10-15 лет, но именно поэтому нет исковой давности в военных преступлениях и в международных преступлениях. Это не быстрый процесс, но практически всегда он приводит к тому, что конкретные индивиды несут уголовную ответственность”, — говорит исполнительный директор Украинской ассоциации международного права Роман Еделев.  

Справедливого наказания для ответственных за убийства и разрушения ожидают и те, кто был вынужден покинуть родные места из-за развязанной Путиным войны. 

“Я хочу при своей жизни увидеть его на скамье подсудимых, увидеть этот трибунал.  Не мы пришли к ним — он пришел к нам. Он убивает наших детей, наших женщин, мужчин, стариков. За что? За то, что у него проблемы со знанием истории и ненависть к человечеству. Они пришли нас убивать. Они не воюют с военными — они воюют с гражданскими. Прямое доказательство — это Мариуполь. Сейчас — Харьков. Это война за выживание украинской нации”, — говорит уроженка Северодонецка Марина Шашкова.  

Эксперты по международному праву говорят, что цивилизованные страны видят, какие преступления совершает Россия на территории Украины. 

“Сейчас наши западные союзники разрешили использовать свое вооружение на территории Российской Федерации. Это дипломатическая победа Украины, но она была достигнута, в том числе и нарушениями международного гуманитарного права, которые совершаются РФ. Потому что нападение на гражданские объекты подталкивает западные государства к тому, что существует объективная необходимость прекратить такие нападения. И вот в определенном роде это уже ответственность, которую несет Россия”, — говорит юрист-международник Роман Еделев. 

Применение российской армией тактики “выжженной земли” и “двойных ударов” против гражданской инфраструктуры и мирного населения — это военное преступление. По оценкам Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, число погибших гражданских или невооруженных лиц в Украине в результате войны — уже более 10,5 тыс. И с каждым днём эта страшная цифра растет. А тем, кому удалось  выехать, спасаясь от путинских солдат, уже некуда возвращаться. Свыше 10 городов уничтожены, а в десятках населенных пунктов придется годами восстанавливать большую часть зданий. 


Читайте также: Шойгу, Герасимов — пора в Гаагу: ордер МУС на арест российских военачальников проанализировали эксперты