Возвращать детей становится все сложнее: ситуацию с депортацией маленьких украинцев обсуждаем с правозащитниками

За полтора года полномасштабного российского вторжения Украине удалось вернуть более 380 своих детей. Это число постоянно растет, несмотря на то, что правозащитникам все сложнее вывозить маленьких украинцев с оккупированных территорий.

При этом число детей, которые остаются в оккупации, на территории РФ или Беларуси, в десятки раз больше, чем 19,5 тыс. маленьких украинцев. Так происходит, потому что Россия прилагает все больше усилий для того, чтобы ребенка невозможно было найти, а если его все же идентифицировали — обеспечить невозможность выезда для него. 

Недетские истории для Гааги

Украинской стороне в начале сентября удалось вывезти с временно оккупированной территории девятерых детей. А в середине месяца — еще двоих. Об этом  сообщил уполномоченный Верховной Рады по правам человека Дмитрий Лубинец.

Он рассказал, что возвращение детей включает в себя работу по двум направлениям: непосредственно возвращение ребенка в Украину, учитывая все риски и разработку конкретных шагов, а также психологическая, юридическая, гуманитарная помощь ребенку, которого вернули, и его семье.

Как известно, в деле о депортации украинских детей Международный уголовный суд выдал ордер на арест российского президента Владимира Путина и омбудсмена Марии Львовой-Беловой. В очереди на статус подозреваемого в международном преступлении — самопровозглашенный президент Беларуси Лукашенко.

Не так давно прокурор Международного уголовного суда Карим Хан с коллегами заслушал истории детей, которых российские оккупанты принудительно депортировали в Россию. 

“Украинская делегация предоставила информацию о принудительном перемещении украинских детей Россией, включая механизмы, стоящие за международным преступлением России. Представители нидерландской стороны лично услышали ужасающие истории депортации шестерых детей. Наша цель — полностью прекратить насильственный вывоз наших детей в Россию и принять все необходимые меры для их безопасного возвращения домой. Украине необходима поддержка союзников и партнеров, чтобы вернуть каждого ребенка на родину”, — подчеркнул руководитель Офиса президента Украины Андрей Ермак в Telegram.

После встречи с Каримом Ханом президент Украины Владимир Зеленский отметил, что сотрудничество Украины с МУС приближает реальную ответственность за российские военные преступления.

Во время встречи в Гааге министр иностранных дел Нидерландов Ханке Брюинс Слот заявила, что ее страна планирует помочь Киеву создать базу данных — она позволит быстро устанавливать родственные связи похищенных Россией детей с помощью ДНК. 

Верификация — очень важна для возвращения депортированных, ведь РФ делает все возможное, чтобы усложнить украинским детям дорогу домой.

“Мы находимся в процессе разработки механизма возвращения украинских детей. Это предполагает проверку и обновление данных о депортированных детях, документирование преступлений, совершенных Россией, и предложение практических действий для отдельных стран по содействию возвращению конкретных детей или групп детей. Мы продолжаем выявлять новые случаи перемещения и депортации украинских детей Российской Федерацией. Виновные будут отвечать за свои действия по закону, а украинские дети воссоединятся со своими семьями”, — заверил уполномоченный Верховной Рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец во время визита в Нидерланды.

Комментарии правозащитников 

Специалисты выделяют несколько категорий детей, которых насильно депортировали из Украины: 

• дети, которые находятся в учреждениях, детских домах РФ или Беларуси;
• дети, которые переданы под временную опеку и переданы на усыновление;
• дети, которые переданы на усыновление и получили другие документы.

Всех их вывозят из оккупации или перемещают внутри под предлогом защиты от боевых действий и оздоровления в детских лагерях. Однако многие не возвращаются — и не важно, какой у них статус — сирота, ребенок под опекой или же ребенок из полноценной семьи.

Есть ли прогресс в борьбе с Россией-похитительницей украинских детей на международной арене, — в эфире телеканала FREEДОМ обсуждали: 

• Николай Кулеба, уполномоченный президента Украины по правам ребенка (2014-2021 гг.);
• Александр Павличенко, правозащитник, исполнительный директор Украинского Хельсинкского союза по правам человека; 
• Екатерина Рашевская, эксперт Регионального центра прав человека; 
• Владислав Гаврилов, историк-международник, исследователь массовых депортаций в проекте Where Are Our People;
• Вера Ястребова, исполнительный директор Восточной правозащитной группы, адвокат, правозащитник.  

НИКОЛАЙ КУЛЕБА: Истории вернувшихся детей показывают, что происходит с остальными

— Россия закручивает гайки, и каждый день нам все сложнее и сложнее возвращать детей. Истории 11-ти детей, которых недавно вернули, очень трогательные, потому что все эти дети мечтали быть в Украине. Большинство из них находились на оккупированных территориях Херсонщины. 

Девочка и мальчик 14-15 лет попали в детский лагерь сначала на 21 день, потом эта смена закончилась, их повезли в другой лагерь. 

После освобождения Херсонщины они очень долгое время находились в разных локациях. Впоследствии их маме сказали: “Если хочешь, приезжай, забирай”. И маме удалось тогда пересечь линию разграничения, приехать к детям, но обратно она не смогла выехать, потому что ее не выпустили российские военные. Она жила какое-то время в Крыму, потом их депортировали в Россию. В Туапсе детей заставили ходить в школу. Над ними издевались. 

То, что дети сейчас рассказывают, происходит со всеми маленькими украинцами — таких сотни тысяч на территории РФ. 

Другие дети над ними издеваются, учителя рассказывают, что это Украина начала войну, на перемене к украинским детям подходили и кричали “Слава России!”. Когда дети ответили “Слава Украине!”, их маму вызвали в школу и пригрозили серьезными проблемами. Последней каплей стала угроза: детей выгонят, если мать не примет российское гражданство. Их угрожали отправить в российскую глубинку. После этого мама обратилась к нам, и нам удалось вывезти их. 

Также мы смогли вывезти троих девочек 11-13 лет с бабушкой. Они жили на оккупированной территории Херсонской области. Бабушка рассказывает, что постоянно приезжали российские военные, проверяли жилье. Девочки боялись, что солдаты могут их изнасиловать, и даже не выходили на улицу. Бабушка их постоянно прятала. Российские военные регулярно проверяли дома и устраивали допросы. В таких условиях уже невозможно было жить. 

И опять же бабушке было сказано, что если до 1 сентября она не получит российский паспорт, ее депортируют, а детей заберут. Она обратилась в Save Ukraine и мы их вывезли. 

АЛЕКСАНДР ПАВЛИЧЕНКО: Нужна масштабная процедура возвращения украинских детей

— Самый первый и важный шаг, который должен быть сделан — организовать процедуру возвращения детей в Украину. И это достаточно непросто. 

Россия сейчас пытается задабривать украинских детей разными бонусами. 

Детей из сельской местности перевозят и содержат в условиях пятизвездочного отеля с подарками, с участием в конкурсах и так далее. Это содействует тому, что дети тянутся к продолжению такой активности. Это тоже один из способов стирания украинской идентичности. Если это будет происходить бесконтрольно, ведь прошел достаточно большой срок — полтора года после широкомасштабного вторжения, сложнее будет возвращать украинских детей. И поэтому первая задача — это установить механизм возврата украинских детей. 

Международный комитет Красного Креста (МККК), другие международные организации могут выполнять гуманитарную миссию согласно мандату. Есть и российское отделение МККК, которое могло бы включиться в эту ситуацию, но оно играет на руку Путину. Организация выполняет только функцию входить в те места, куда ее пускают, а не помогать в ситуациях возвращения тех же детей, которые похищены из заведений, или домов семейного типа, или просто депортированы в силу разных обстоятельств. 

ЕКАТЕРИНА РАШЕВСКАЯ: Комиссия МУС изучает, является ли депортация украинских детей геноцидом 

— Насильственной депортации в краткосрочной перспективе недостаточно для того, чтобы квалифицировать геноцид. Потому что это преступление против человечности, военное преступление. Но для того, чтобы показать, что это геноцид, нужно еще продемонстрировать насильственную передачу украинских детей в российскую национальную группу. 

К сожалению, есть и этот элемент, потому что мы знаем, что как минимум 380 украинских детей уже находятся в российских приемных семьях. Это опека, которая сначала декларировалась как временная, а сейчас уже постоянная. 

Так что сам материальный элемент есть, но ему не хватает доказательства, что россияне это делают нарочно для того, чтобы уничтожить украинскую национальную группу полностью либо частично. 

Это очень сложно, потому что пятый элемент преступления геноцида не такой, как все остальные. 

Многие его называют культурным геноцидом, потому что детей не убивают, а просто передают в другую национальную группу. Это элемент физического и биологического исчезновения группы. 

Комиссия создала специальное подразделение внутри своей структуры для того, чтобы расследовать, есть ли в этом элементе насильственной передачи детей именно геноцидальные признаки. Возможно, в будущем они все-таки их найдут. 

По мнению многих украинских экспертов, самой этой передачи и заявлений Марии Львовой-Беловой и Владимира Путина достаточно для того, чтобы хотя бы им инкриминировать преступление геноцида. Мы очень ожидали этого от Международного уголовного суда. Но пока что имеем ордер на арест, который касается военных преступлений. 

В заявлении офиса прокурора МУС есть очень важные слова о том, что Львова-Белова и Путин, передавая таких детей, имели мотив лишить их [национальной идентичности] на территории Российской Федерации навсегда или на очень долгое время. А элемент “навсегда” как раз свидетельствует о преступлении геноцида. 

Они пытаются сделать из украинских детей врагов собственной нации. Потому что эти дети получили российское гражданство, они теперь имеют не только права российских граждан, но и обязательства. И одним из таких обязательств является военный долг. То есть эти дети, как только станут взрослыми, будут вынуждены служить в российских вооруженных силах. Это свидетельства геноцида. 

Сейчас для комиссии констатировать, что в Украине происходит геноцид очень небезопасно. Не физически для комиссии, но репутационно для международного права и международного сообщества как такового. Ни разу конвенция о предупреждении геноцида не предупредила геноцид. 

Если мы и в этом случае констатируем, что геноцид есть, что его устроил постоянный член Совета Безопасности ООН, и при этом международное сообщество ничего не сможет сделать, то какой авторитет у международного права тогда? Нужно ли потом соблюдать другие нормы, если эти нормы нарушаются. 

Хотя и нет никакой иерархии между международными преступлениями, но геноцид называют преступлением над всеми преступлениями. Поэтому сейчас не так уж и просто констатировать, когда вооруженный конфликт находится в открытой фазе. 

ВЛАДИСЛАВ ГАВРИЛОВ: Милитаризация детей в заложниках — тоже признак геноцида

— На данный момент мы знаем о том, что идентифицировали 19 546 детей. Но депортированных детей намного больше. Это может быть и 100, и 150 тысяч, и больше. Поэтому главная задача — идентификация этих детей. Для этого нужно привлекать международных партнеров, так как украинской стороне очень затруднительно получить данные от РФ.

Россияне не заинтересованы отдавать детей, и это еще связано с большой проблемой, которую РФ скрывает, — демографический кризис.

Я недавно встречал отчет правительства РФ о Дальневосточном крае РФ, где говорилось, что он занимает 41% площади их страны, но населен только на 6%. То есть они пытаются просто украсть детей для того, чтобы восполнить таким насильственным путем человеческий ресурс. 

Поэтому идентификация — это самый сложный процесс, и нужно в индивидуальном порядке находить все эти списки, подключать специалистов разного рода, чтобы идентифицировать эту информацию. Потому что россияне никакой информации не предоставляют, и коммуникации с ними нет.

Потому что туда подпадает и принудительная депортация детей, но и смена идентичности, и кроме смены идентичности, готовят к будущей войне. 

Например, российская организация “Юнармия” пребывает под международными санкциями. Это парамилитарная организация, псевдопионерского типа. Приоритет ставится на юношах от 8 до 17-18 лет. И уже с 14-15 лет начинается курс молодого бойца. 

То есть они, кроме идеологической обработки, проводят военную обработку для того, чтобы фактически из этих детей, заложников на оккупированных территориях, делать будущих солдат России. Это еще один факт геноцида против детей. 

И мы с партнерами и с нашими коллегами будем работать, это все доказывать в обязательном порядке. 

ВЕРА ЯСТРЕБОВА: РФ готовит из украинских детей своих солдат еще с 2014 года 

— Тех, кого не удалось депортировать, сейчас зомбируют на оккупированных территориях. Когда ребенок послушал на протяжении трех месяцев чушь про “спасителя Путина” и другие кремлевские нарративы, в итоге боится родного брата или сестру. Он боится того, что с ним в Украине что-то сделают. 

Ребенок отравлен информацией пропагандистских СМИ и приемных семей, как ядом. Его надо выводить из этого состояния — нужна и психологическая помощь и реабилитация. 

Открываются отдельные направления по переподготовке профильных психологов. Я думаю, это будет одна из самых востребованных профессий в ближайшее время. 

РФ до полномасштабного вторжения, во время частичной оккупации Донецкой и Луганской областей приняла стратегию о милитаризации украинских детей. Их готовили в военно-патриотических лагерях, вовлекая в посещение “детских” лагерей. Но по сути там боевики и российские военные обучали детей ведению тактического боя, как устанавливать растяжки, ориентироваться на местности. Они готовили и готовят из детей солдат. 

Читайте также: Санкции и посредничество: как страны могут помочь Украине вернуть из РФ выкраденных детей, объяснили эксперты