Украина – кандидат на вступление в ЕС. Что дальше? Разбор от Умланда

Украина начала процесс вступления в ЕС фактически еще в 2014 году. Такое мнение высказал аналитик стокгольмского Центра изучения Восточной Европы Андреас Умланд. Подробно о тонкостях вступления Украины в ЕС наряду с другими странами, аналитик рассказал в интервью на телеканале UATV.   

— Украина получила статус кандидата в члены в ЕС. Что это дает Украине кроме самого права в будущем стать членом Европейского Союза?

— В первую очередь, это просто дополнение к соглашению об ассоциации, которое было заключено в 2014 году, и которое вступило в силу сначала частично в 2016, потом полностью в 2017 году. И в этом соглашении об ассоциации всегда был некий парадокс. Это же касается соглашения об ассоциации с Молдовой и Грузией. Это были самые больше договоры, которые Европейский Союз когда-либо заключал с третьими странами. И это де-факто были соглашения об интеграции. Потому что, если вчитаться в смысл этих соглашений об ассоциации, можно увидеть отличия от соглашения об ассоциации, которое Европейский Союз имеет с Южной Африкой, или с Чили, или с многими станами мира. Эти три соглашения об ассоциации, идут далеко за то, что раньше Европейский Союз с другими станами заключал. В преамбуле этих соглашений отсутствовала так называемая перспектива членства. И это был всегда парадокс, потому что они готовили к вступлению, но не упоминали о нем.

Молдову и Грузию сразу перевели в одну категорию с Западно-Балканскими странами, такими как Сербия, Черногория, Северная Македония и Турция. То есть Молдова и Грузия перепрыгнули такой предварительный шаг. И уже теперь находятся в общем-то на прямой линии вступления. То есть это сейчас только уже вопрос времени.

— Если мы вспомним 2015 год, когда подписывался договор об ассоциации между Европейским Союзом и Украиной, то некоторые страны ЕС были против предоставления перспективы членства. Даже в Нидерландах прошло голосование, референдум, на котором четко было сказано: не предоставлять Украине такой статус. Что поменялось за это время?

— Я думаю, это все, конечно, случилось на фоне войны. Это такой знак солидарности, вызванный реакцией на то, что Россия, наверное, хотела достичь этой войной. И, кстати, то же самое произошло с НАТО. Теперь Швеция и Финляндия вот-вот вступят в Альянс.

Тут есть и эмоциональный элемент. Наверное, еще и политика сыграла роль, что большие страны Европейского Союза — Германия, Франция, Италия высказались однозначно, это ведущие страны. И уже на фоне этого такие страны как Голландия тоже поменяли свою позицию.

— Мы знаем, что статус кандидата в члены в ЕС Украина получила со списком требований, которые она должна выполнить. И в конце года будет отчет о том, как Украина справляется с этими требованиями. Почему Украина получила такой «плюс лист», который она должна выполнить?

— В этом ничего особенного. Это тоже было у других стран, что перед тем, как начать переговоры уже по существу по вступлению. Выдвигается сначала, это обычная процедура Европейской комиссии эти вот условия. Если посмотреть эти условия, печально то, что об этих условиях мы говорим минимум последние 8 лет, а можно сказать, даже в чем-то, последние 30 лет. Это борьба против коррупции, создание правового государства, уход из постсоветского модуса управления государством. Это все те же самые старые темы: независимость судов, эффективность антикоррупционных органов, преследование олигархов, если они стараются влиять на политику. Это в общем-то то же самое, что и обычные украинцы требуют от своего государства.

Украинское правительство обещает, что до конца года оно справится с этими задачами. И хочется верить, что именно так оно и будет. В дальнейшем, что должна еще сделать Украина, чтобы ее приняли в Европейский Союз? Еврочиновники говорят, что на это уйдут годы. Украинским гражданам не совсем понятно, на что должны уйти целые годы. А это просто опыт предыдущих процессов вступления центрально- и восточноевропейских стран. Переговоры о вступлении занимали минимум 5 лет, иногда больше 10 лет. Во время этих переговоров идет адаптация национального законодательства и национального правления, государственного управления к стандартам Европейского Союза, чтобы, когда эти страны уже вступят в Европейский Союз они уже были на одной волне с другими странами-членами Союза.

— Украине надо довольно сильно трансформироваться в ближайшие годы для того, чтобы ее приняли уже как полноправного члена Европейского Союза. Будет ли трансформироваться сама Европа в связи с интеграцией Украины?

— Да. Независимо от украинского вопроса развивается очень интересная дискуссия внутри Западной Европы о новых европейских структурах, которые тоже бы включали те страны, которые или не хотят быть членами Европейского Союза, или хотят быть, но еще не члены Европейского Союза.

Например, в апреле было предложение бывшего премьер-министра Италии, который предложил создать европейскую конфедерацию, в которую бы вошли не только страны-члены Европейского Союза, но и Западно-Балканские страны, и ассоциированное три: Молдова, Украина и Грузия. Потом появился план президента Франции Эммануэля Макрона о европейском политическом содружестве, которое бы тоже включало, в том числе, и Украину, но и другие страны не члены Европейского Союза. Потом появилась идея президента Европейского Совета Шарля Мишеля о геополитическом европейском содружестве. И сейчас мои немецкие коллеги написали статью о том, чтобы создать расширенный Европейский Совет, то есть, Европейский Совет – это собрание глав государств и правительств-членов Европейского Союза, а к нему был бы еще такой придаток, куда бы тоже входили представители Западно-Балканских стран, Великобритании, Исландии, Норвегии, Украины, Молдовы и Грузии.

— Какой смысл в таких политических союзах, чем они отличаются от самого Евросоюза?

— Смысл их в том, что есть целый ряд европейских стран, которые по тем или иным причинам, пока не являются членами Европейского Союза, но которые имеют, в общем-то, схожие геополитические интересы, и которые включены в разные схемы интеграции. Например, Норвегия не является формально членом Европейского Союза, но она интегрирована в европейское правовое и экономическое пространство. И сейчас Молдова, Украина и Грузия тоже интегрируются, что-то похожее происходит в Западных Балканах, можно даже Турцию частично в число этих стран включить. Это неестественно, что есть деление на членов Европейского Союза и не членов Европейского Союза в то время как эти страны придерживаются похожих принципов, и они тоже имеют, конечно, тоже целый ряд общих интересов касательно инфраструктуры, развития европейской экономики, защиты окружающей среды, научного обмена, общих образовательных стандартов. Так что есть, в принципе, хорошее оправдание, чтобы объединить Европу новыми или одной такой новой структурой. А для Украины это может стать промежуточным периодом, пока она еще не член Европейского Союза.

— А не создаст ли эта надструктура еще больше проблем в коммуникации? Ведь в Европейском Союзе уже становятся очевидными проблемы, когда решения принимаются единогласно, и определенные страны, достигая своих конкретных меркантильных интересов, могут блокировать решение целого союза. Не будет ли это еще больше усложнять диалог?

— Да, в чём-то это будет усложнять деятельность. Но речь идет, скорее, о прагматике, поэтому я не вижу, что тут будет какие-то тупики из-за этого. Потому что Европейский Союз, в любом случае, остается, и все его органы не отменяются. И это, скорее, будет добавка к тому, что и так будет работать.

— Европейский Союз с большими сложностями принял шестой пакет санкций против России, будет ли седьмой пакет, к чему призывает Украина?

— Да, это больной вопрос, потому что с каждым месяцем в этом году усилились кризисные признаки в западноевропейской и северо-американской экономиках, и поэтому будет сложно принимать новые санкции, потому что у многих граждан уже есть ощущение, что на фоне растущей инфляции теперь, видимо, будут проблемы с энергоснабжением, по крайней мере, для промышленности. Но я надеюсь, что всё-таки, будут новые санкционные пакеты. Сейчас обсуждается вопрос о запрете покупки российского золота, хотят сократить цену на нефть, которая импортируется из России, то есть, новые идеи уже звучат, и надеюсь, они тоже будут потом превращены в новый санкционный пакет.

— В России говорят, что европейские и американские санкции не имеют значительного влияния на российскую экономику, в то же время, эксперты отмечают, что санкции имеют долгосрочный эффект. Долгосрочный – это сколько?

— Нужно смотреть на конкретные санкции в промышленных отраслях или касательно отдельных технологий. Я не экономист, но часто читаю в публикациях, что какие-то чувствительные эффекты будут зимой, что там будет не хватать запчастей, что будут финансовые проблемы, и что с каждым месяцем это всё будет усложняться. Надеюсь, что это так и произойдет, потому что пока в макрофинансовом плане Россия обошла эффект этих санкций. И ей удалось частично на других рынках реализовать свои энергоносители. Ттем не менее, санкции будут накапливаться, и я не думаю, что они будут отменены, если не будет какого-то существенного сдвига в конфликте между Россией и Украиной.

— Судя по всему, тяжелая зима будет и для Европы, потому что сейчас Россия, фактически, объявила газовую войну — на 2/3 уменьшился поток газа в Европу. Не дрогнет ли Европа, не пойдет ли на какие-то переговоры, на снятие санкций в обмен на поставки газа?

— Я не могу ручаться за это, но я надеюсь, что нет, потому что, в принципе, и так было стратегическое решение – отойти от импорта российского газа. Сейчас это просто будет более быстро происходить из-за российских контрсанкций. Наверное, это и одна из причин, почему Россия ввела свои санкции. Да, будет, наверное, сложная зима. Но не будет так, что люди будут мерзнуть. Проблема, скорее, в том, что промышленности нужны большие объемы газа, чтобы они могли продолжать работать. В Германии сейчас активно ищут, как заменить этот российский газ, чтобы избежать экономической рецессии зимой.

— Как Вы считаете, Германия расконсервирует угольные и атомные электростанции, чтобы преодолеть газовый кризис?

— Там, видимо, кроме всего, еще есть технические вопросы касательно ядерной энергетики. Насколько я понимаю экспертов, запланированный полный отход Германии в этом году от ядерных технологий уже сложно остановить. И теперь, скорее, говорят о том, чтобы возродить часть угольной энергетики. Это, конечно, тоже, с экологической точки зрения, самое плохое решение. Но, может быть, на какой-то переходный период заработают опять или будут дольше работать угольные электростанции, которые или уже закрылись, или должны были закрываться.

— При каких условиях с России могут начинать снимать санкции, что должно произойти?

— Должны произойти уход России из Украины, перемирие, и в общем-то, смена внешнеполитической доктрины. Я надеюсь, что их будет так же сложно отменить, как сложно было их принять на протяжении этих 8 лет.

— Привяжут ли вопрос снятия санкций к выплатам репараций Украине за разрушенные города и экономику?

— Скорее всего, нет. Это было бы противоречиво в чём-то. Я думаю, это отдельно будет решаться, но мы еще очень далеко от этого сейчас.

Дискуссии о предоставлении Украине макрофинансовой помощи в виде ссуд до 9 миллиардов евро продолжались дольше, чем обычно, но Евросоюз выполнит свои обещания, включая это, сообщил посол ЕС, глава представительства ЕС в Украине Матти Маасикас.