Ценой Крыма должен стать распад России: о ситуации на оккупированном полуострове говорим с Мустафой Джемилевым

Крым в полномасштабной войне РФ против Украины стал плацдармом для дальнейшего продвижения войск и имперских амбиций Путина. Спустя два года российские оккупанты на полуострове притихли, лозунги коллаборантов “хоть камни с неба, зато мы в России” уже не звучат так бодро, когда над головами пролетают ракеты и беспилотники. Крым больше не российский форпост, а его деоккупация — вопрос времени. Также в интервью телеканалу FREEДOM лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев рассказал о днях российской оккупации и сроках возвращения Крыма.

Ведущая — Ольга Михалюк.

“Я не ожидал, что так долго продлится оккупация”

— 10 лет прошло с момента оккупации Крыма Российской Федерацией. Сейчас Украина отражает уже полномасштабную агрессию со стороны РФ. Президент Владимир Зеленский неоднократно заявлял о том, что Украина никогда не откажется от Крыма. Именно с Крыма началась эта война, и освобождением Крымом она должна закончиться. Вы верите в это?

— Я в этом уверен. Мы обязательно вернемся, и Крым будет освобожден.

Откровенно говоря, я не ожидал, что так долго продлится оккупация. Потому что масштабы этого международного преступления Российской Федерации столь очевидны и, казалось бы, понятны миру, что реакция должна была быть более острой. Но этого, к сожалению, не произошло.

Активизировалась тема Крыма в основном после полномасштабной оккупации, когда уже всем стало понятно, что никакого волеизъявления жителей Крыма не было, что это была настоящая агрессия и что оккупированная территория стала плацдармом для дальнейшего продвижения имперских амбиций Путина.

Сейчас трудное время, но я уверен, что принципы международного права обязательно будут восстановлены, потому что иначе — это катастрофа для всего мирового порядка.

— В 2014 году оккупант пришел в Крым с нарративом, который он хотел насадить всему миру: что Крым — это “исконно русская территория”, что русские пришли “освобождать”…

— Разные концепции были в отношении Крыма.

Крымская автономная [советская социалистическая] республика была образована в 1921 году, в те времена все автономные и союзные республики создавались на основе права народов на самоопределение. Правда, самоопределение было ограничено в рамках Советского Союза.

Но в декларации о провозглашении Крымской АССР прямо говорилось, что крымские татары — это коренной народ Крыма, они составляют меньшинство в силу исторических обстоятельств, в силу того, что перестрадал этот народ во время имперской политики [Российской империи]. То есть это совершенно другая концепция.

А то, что Крым — “исконно русская территория”, стало массово насаждаться после депортации крымских татар [1944 года]. В мае 1953 года было заседание Крымского филиала Академии наук СССР, который выдал документ — была издана брошюрка тиражом 3 тыс. экземпляров, она была полусекретная и выдавалась под расписку разным ведомствам. В ней четко говорилось, как дальше надо отражать историю Крыма, отображать “паразитическую роль” в истории Крыма крымских татар и иных народов, и подчеркивать живую связь Крыма с Россией. Было даже придумано Тмутараканское княжество, которое якобы было в Керчи. Они там выкопали какой-то камень, что должно было доказывать, что это русская земля (в 1792 году якобы на Таманском полуострове была найдена мраморная плита с древнерусской надписью, в которой сообщается об измерении расстояния между двумя городами — Тмутараканью и Корчевом (Керчью) в 1068 году, — ред.)

И, конечно, нарратив “Крым — русская территория” возрождался с новой силой после оккупации Крыма.

— После оккупации 2014 года именно крымские татары стали костяком сопротивления. Почему именно крымские татары?

— Россия формально признавала суверенитет Украины, она в 1996 году подписала договор, в котором четко говорилось, что никаких территориальных претензий к Украине у России нет. Но в то же время никогда не прекращалась подрывная деятельность в Крыму, финансировались многочисленные пророссийские организации. Они все время соревновались между собой, кто больше любит Россию.

Мы четко отслеживали их деятельность. В 2011 году я опубликовал изложение документа, который видел наш осведомитель. В нем говорилось, что крымские татары и Меджлис крымскотатарского народа являются основными силами, которые противодействуют и могут противодействовать стратегическим интересам России в Крыму. Какие именно стратегические интересы России, там не уточнялось, но было и без того понятно.

Они выделяли 20 млн долларов на финансирование этих организаций, прессы и всего такого.

В то время Служба безопасности Украины (СБУ) в Крыму работала как филиал ФСБ. Мы тогда были под перекрестным огнем — и СБУ, и ФСБ. Помню, как мы перехватывали аналитическую записку крымского отделения СБУ своему начальству в Киеве, в которой говорилось, что крымские татары являются главными противниками режима Януковича, и поэтому предлагались меры против Меджлиса — создать фронт против Меджлиса крымскотатарского народа.

Когда в Киеве произошла Революция Достоинства, эти организации резко активизировались [в Крыму].

Нарративы о том, что русские вошли в Крым, потому что якобы была угроза незаконного свержения Януковича, — это абсолютная ложь.

Я хорошо помню, как 15 февраля [2014 года] по просьбе представителя “Татнефти” Ростислава Вахитова (он возглавлял представительство Татарстана в Крыму и в Украине, — ред.) состоялась встреча на границе Бахчисарая и Севастополя, там у него был свой ресторанчик. На встрече говорили в основном о возможном деловом сотрудничестве бизнесменов Крыма с Татарстаном. Договорились, что мы пошлем делегацию в Татарстан, Вахитов просил, чтобы я ее возглавил. В программе визита была встреча с советником Путина Минтимером Шаймиевым.

И вдруг в конце встречи он мне говорит: “Я уполномочен вам передать, что наш президент Путин хотел бы с вами встретиться”. Я говорю: “А почему со мной? Это не мой уровень. У нас есть президент. О чем мы будем говорить с Путиным?” — “О будущем Крыма”. — “Какое отношение имеет будущее Крыма к вашему президенту? Это же украинская территория”. — “Я не знаю, это вы у него самого спросите”. — “Нет, мне не о чем с ним говорить”.

В итоге договорились, что мы поедем только в Казань. Но предложение о встрече с Путиным меня очень встревожило. И я сразу написал письмо председателю Меджлиса Рефату Чубарову, мол, что-то здесь нехорошее. Это так и оказалось.

И вот начались митинги, началась обработка депутатов Верховной Рады АР Крым. И мы получили информацию, что 26 февраля [2014 года] они соберут депутатов, чтобы принять обращение к Путину с просьбой присоединить Крым к России.

Они со всего Крыма свозили своих людей. Собирали не только по Крыму, были еще, например, казаки с Кубани. В общей сложности они собрали возле здания парламента около 3-4 тыс. человек.

Мы дали сообщение по всем отделениям Меджлиса, и собралось около 10-12 тыс. крымских татар. Были и украинские ребята, они вышли с [украинскими] флагами, спасибо им.

И произошло столкновение. Нам удалось оттеснить противников.

В итоге было достигнуто соглашение между нынешним “гауляйтером” Аксеновым и Рефатом Чубаровым, что вопрос о принадлежности Крыма в крымской Верховной Раде не будет подниматься. Крым — это Украина. На этом и разошлись.

Был еще один немаловажный фактор. Из СБУ Крыма позвонили Рефату Чубарову и сказали, что [у стен крымского парламента] намечается провокация, что в толпе есть два человека с автоматами, которые откроют огонь, чтобы вызвать кровопролитие и дать повод Черноморскому флоту РФ вмешаться для “защиты русских”. И руководствуясь этой информацией плюс тем, что было достигнуто соглашение, мы решили разойтись.

Но под утро Верховную Раду АР Крым и Совет министров заняли в общей сложности 110 террористов.

Уже начали ходить по улицам “зеленые человечки”, начали громить вывески на украинском языке, вывесили российский флаг. Все уже было занято войсками Черноморского флота РФ, переодетыми сотрудниками российского ГРУ (Главного разведывательного управления).

— Когда вы покинули Крым?

— Никогда у меня не было намерения покинуть Крым. Они сначала опубликовали список из около 260 депутатов, которые голосовали за роспуск Верховной Рады АР Крым. Но моей фамилии там почему-то не было, хотя я тоже голосовал за роспуск. Заместителя председателя крымской Верховной Рады Йоффе спросили: “А что, Мустафу тоже вносите в этот список?” Он ответил: “Мы же знаем, чем это может обернуться. Нет, он не внесен”.

Я продолжал ездить между Киевом и Крымом. Вот, 17 апреля [2014 года] въезжаю в Крым. Мы демонстративно ехали с крымскотатарскими и украинскими флагами. Что интересно, нас встречали разные машины, и все нам приветственно мигали. Рефат Чубаров сидел рядом со мной, он тогда сказал: “Пройдет еще некоторое время, они будут плакать при виде украинского флага”. Так и произошло.

Мы подъехали к Меджлису [в Симферополе], провели большое собрание. В то время Ленуру Ислямову по решению Курултая разрешили быть вице-премьером [Совета министров Республики Крым], чтобы регулировать вопросы. И он нам сообщил, что Мустафу Джемилева хотят задержать и выдворить. И тогда мы поменялись с Рефатом Чубаровым машинами, и мне благополучно удалось выехать из Симферополя. Русские же не знают нас в лицо, они остановили машину Рефата Чубарова, проверили документы, оказался “не тот” и его отпустили. А я на его машине выехал в Бахчисарайский район.

19 апреля мне нужно было выехать на конференцию в Берлин. И вот на [административной] границе Крыма кто-то из чиновников подъехал и зачитал мне постановление о том, что на основании миграционного закона РФ мне запрещается въезд на территорию Российской Федерации в течение 5 лет. Я спрашиваю: “А чего вы запрещаете въезд в Россию?” Говорят: “Крым — тоже Россия”.

Я тогда сказал, что вы очень большой оптимист, если думаете, что в течение пяти лет вы здесь будете. Я тогда так думал тогда. А сегодня уже 10-я годовщина оккупации.

“Был разговор двух глухих. Он говорил свое, я — свое”

— Но в марте 2014 года все-таки состоялся ваш разговор с Путиным. Правда, по телефону. Это было еще до незаконного “референдума”. Какой для себя портрет диктатора вы тогда сформировали?

— Как я говорил, первоначально договорились о поездке в Казань, где должна была состояться встреча с Минтимером Шаймиевым (до 2010 года — первый президент Татарстана, после — государственный советник Республики Татарстан, — ред.).

Я согласился поехать, потому что Шаймиев — один из советников Путина. Мне было очень важно знать, какие же конечные цели русских в Крыму. Я тогда думал, что, может быть, русские хотят так же, как в Грузии, создать марионеточное “государство” [типа Абхазии и Южной Осетии].

Я не думал, что в XXI веке кто-то может набраться наглости и присоединить Крым к своей территории.

Я согласился на встречу с Шаймиевым. А потом он звонит, говорит: “О нашей встрече узнал Путин. Он хотел бы после меня встретиться с вами тоже”. Я ответил: “Нет, я поеду к вам, мне с Путиным не о чем разговаривать”. Шаймиев тогда сообщил, что в любом случае встреча переносится из Казани в Москву.

Я приехал в Москву, в представительстве Татарстана в Москве была где-то двухчасовая встреча с Шаймиевым. Я рассказал о ситуации в Крыму. К чести Шаймиева, он не восторгался тем, что в Крым вошли русские. Он говорил: “Чем я могу быть полезен в этой ситуации?”. Я говорю: “Вы же один из советников Путина, неужели не можете объяснить ему, какую он дурость делает? Прежде всего, для своей страны он делает большую глупость”. И тут Шаймиев говорит: “А вы это ему сами скажите. Он ждет на телефоне”.

Мы поднялись в переговорный пункт, там была прямая телефонная связь с Путиным. Около 40 минут мы разговаривали вежливо. Он мне начал рассказывать, как будет хорошо крымским татарам в России, что Россия — это великая страна, богатая, может в течение нескольких месяцев решить все социальные, политические проблемы крымских татар.

Я напомнил Путину, что вообще-то Россия несет ответственность в том, что крымские татары оказались в таком положении. Мы же были депортированы и подвергнуты геноциду, когда были в составе России (РСФСР).

Но если вы действительно хотите нам помочь, то нужно вести переговоры с украинским руководством, а не со мной. Чтобы этот разговор был продуктивным, вам надо вывести свои войска с нашей территории. Вы нарушаете международное право, и эту аннексию никто в мире не признает.

И он мне тут выпалил такое: “Сама Украина незаконно вышла из Советского Союза, без волеизъявления народа”.

В общем, был разговор двух глухих. Он говорил свое, я — свое.

Закончилось тем, что Путин сказал: “Телефон, по которому мы разговариваем, открыт круглосуточно. Как только вам захочется, вы приезжаете сюда, и через Шаймиева свяжитесь со мной. Если хотите, мы встретимся”. На этом распрощались.

“Они боялись реакции крымских татар“

— Потом они добрались до Меджлиса…

— Они понимали роль коренного народа. Они очень хотели, чтобы крымские татары были их союзниками. И Путин во время нашего разговора 12 марта к этому склонял. Они рассчитывали, кого подкупом, кого высокими должностями привлечь на свою сторону Меджлис. Другое крыло придерживалось мнения, что с крымскими татарами договориться невозможно и надо сразу переходить к традиционным методам — к репрессиям. В итоге, они быстро к этому пришли.

А то же время они долгое время не запрещали Меджлис, хотя в прессе давали резкие высказывания, что мы “провокаторы”, что мы “разжигаем межнациональную рознь”. Но официально решения о запрете Меджлиса не было. Официально запретили Меджлис только в 2016 году.

Еще один момент. В 2014-м они захватили все украинские телеканалы в Крыму и начали транслировать российскую пропаганду. А [крымскотатарский телеканал] ATR долгое время тоже не трогали. Они боялись реакции крымских татар, потому что это был очень популярный телеканал. Хотя телеканал вынужден был изменить свою стратегию: о политике вообще не говорил, в основном делал упор на культуру, в том числе крымскотатарскую и украинскую.

Сначала они долго уговаривали [гендиректора ATR] Ленура Ислямова за большие деньги продать ATR. Но поскольку он не соглашался, они лишили телеканал лицензии, а потом [в 2015 году] полностью закрыли.

Мотивировка была, что ATR создает иллюзию того, что Крым может снова вернуться в состав Украины.

— Уже после незаконного “референдума” на полную заработала репрессивная машина. Уже стало понятно, насколько ложными были все обещания Путина. Скольких людей коснулись репрессии?

— Была устрашающая акция — похищение и убийство людей. Мы даже не предполагали, что в любое время кого-то могут похитить.

В общей сложности было похищено 49 человек. Мы нашли где-то 7 трупов. Некоторых потом находили в тюрьмах. О некоторых до сих пор сведений нет.

О том, что это делали сотрудники ФСБ, у нас не было сомнений.

И вот в людей вселился страх. Потом приняли “указ” о том, что собираться больше трех человек незаконно, на все собрания нужно получить разрешение “властей”. Такие разрешения давали, конечно, русским, пророссийским, а крымским татарам — нет.

18 мая — День памяти жертв депортации крымских татар. Мы обычно собирались на центральной площади [Симферополя], но они ее бронетранспортерами оцепили. Правда, разрешили нам собраться на кладбище, на окраине города. Там собралось около 10 тыс. человек. Это было последнее массовое собрание. Потом уже было запрещено все.

Маховик репрессий набирал обороты. Обыски стали обычным явлением, прийти могли к любому. Оккупанты составили какой-то список запрещенной литературы, и искали ее в домах. Сначала в списке было 3-4 тыс. наименований, потом стало 6 тыс. Те, кто приходят с обыском, забирают все, что, во-первых, не по-русски написано, а также то, что по-русски, но не совсем соответствует их правилам.

Иногда забирали даже Коран, потому что не по-русски же написано. Потом выясняли, что это Коран. Иногда отдавали, иногда — нет.

Основной статьей стал “экстремизм”, религиозная принадлежность, принадлежность к организации “Хизб ут-Тахрир”. Хотя проводили обыски, арестовывали многих людей, которые не имеют никакого отношения к “Хизб ут-Тахрир”. Чтобы арестовать человека, они подбрасывали ему литературу из своего списка.

На сегодняшний день более 200 людей в заключении, 126 из них — крымские татары. И когда ведем разговоры об обмене, они тщательно вычеркивают крымских татар.

Основной жертвой репрессий оккупационных властей являются представители коренного народа.

“Народ уже рассыпан по миру”

— Какая ситуация в оккупированном Крыму с образованием на украинском языке, на крымскотатарском языке?

— До оккупации всего было 7 школ с преподаванием на украинском языке и 14 школ с преподаванием на крымскотатарском языке.

Все украинские школы закрыли. По их “законам”, если 9-10 родителей напишут заявление [что не хотят, чтобы их дети обучались на украинском языке], то будет факультативное преподавание языка. Они насобирали таких людей, подписавших заявление. И сейчас, по-моему, всего 160 детей во всем Крыму имеют факультативное преподавание [украинского языка].

Крымскотатарские школы они не стали закрывать, но полностью исказили программы. Преподавание крымскотатарского языка — раз в неделю,.

А так вся школьная программа на русском языке. И обязательное исполнение российского гимна. Дети плачут, не хотят идти в такую школу. Если отказываются, то начинается давление на родителей.

— Что происходит с памятниками крымскотатарской культуры?

— Все памятники культуры крымскотатарского народа были ликвидированы после депортации 1944 года. Оставался только Ханский дворец в Бахчисарае. Его превратили в, можно сказать, антитатарский музей. Они рассказывали, как крымские татары совершали набеги на русские земли, брали бедных славян в плен, продавали.

До оккупации мы привозили представителей ЮНЕСКО, они говорили, что надо Ханский дворец внести в список ЮНЕСКО. Но не успели. Пришли оккупанты.

Оккупанты что делают? Они под видом реставрации полностью меняют сущность этого дворца. Они убирают черепицу, которая простояла столетиями, ставят бетонную черепицу, везут ее из Испании. То есть ничего крымскотатарского там не осталось.

Когда они начали свои стратегические стройки — ту же трассу “Таврида”, — то по пути уничтожали все памятники культуры.

Когда произойдет деоккупация, освобождение Крыма, то перспектив существования крымскотатарского народа как самобытной нации просто не останется. Они либо станут манкуртами — людьми без роду, без племени, не говорящими на родном языке, или же будут покидать Крым.

Это самая большая трагедия, что народ, который после сталинской депортации полвека боролся за свою родину, теперь снова покидает Крым. Едет в европейские страны, в Турцию. В одной Ирландии более 4 тыс. крымских татар. После деоккупации, может быть, значительная часть вернется, но все-таки, народ уже рассыпан по миру.

“Когда украинские войска войдут в Крым, они будут приятно удивлены масштабом встречи“

— А что с вашим домом в Крыму?

— Мы жили в Бахчисарае. Там пару раз делали обыски. После полномасштабного вторжения я успел семью на последнем самолете отправить в Турцию. И так рад, потому во время бомбардировок у меня всегда были мысли о моих внуках. Они, слава богу, сейчас в Стамбуле.

В доме у нас остается охрана. Несколько месяцев назад оттуда звонили, сказали, что пришел какой-то “участковый милиционер”, и как будто бы ничего не зная, говорит: “Здесь проживает Мустафа Джемилев?” Ему говорят: “Да”. — “А где он?” — “Его здесь нет. Но он недавно звонил и сказал, что скоро будет”. И этот “милиционер” сразу: “Когда, когда будет?” Вот такая обстановочка.

— Вы верите, что удастся вернуться в Крым и еще увидеть родной полуостров?

— Это должно быть обязательно, только вопрос во времени. Я записал новогоднее обращение — мне [глава украинской разведки] Кирилл Буданов сказал, что в новогоднюю ночь в полночь наши хакеры вставят это обращение вместо Путина. На одном канале, оказывается, смогли перебить Путина и вставить мое обращение.

Я там говорил, что этот 2024 год будет последним годом оккупации. Поэтому предлагается всем мирным гражданам держаться подальше от военных объектов, потому что все наши усилия решить мирным путем — не получаются. Гражданам Российской Федерации предлагается немедленно покинуть полуостров, пока еще функционирует Крымский мост, а сколько он будет функционировать, никто не знает. Также обратился к коллаборантам, стукачам и сексотам, чтобы они уже начинали бежать.

Был большой эффект, обращение посмотрели более миллиона человек. Из Крыма мне звонили.

— То есть люди ждут Украину.

— Да.

Думаю, когда украинские войска войдут в Крым, они будут приятно удивлены масштабом встречи там.

У нас там есть уже около тысячи человек, которые будут оказывать содействие.

— А те люди, которые якобы ждали Россию, поменяли ли они  сейчас свое мнение?

— Есть когорта людей, которая тупо верит зомбоящику, они уверены, что Россия в Крыму навеки. Но таких мало.

Лозунги, что “хоть камни с неба, зато мы в России”, уже исчезли.

Уже мало российских флагов, остались преимущественно только на официальных зданиях. А в 2014 году вся площадь была в русских флагах (привезенных, кстати, из России, так в Крыму их не было). Сейчас такого энтузиазма нет.

Помню, как женщина говорит: “Если бы я знала, что так будет, я бы руку отрезала, чем голосовать за присоединение”. Она всерьез думает, что от ее голосования что-то зависело. Таких настроений много.

Очень многие более-менее адекватные понимают, что России придется потерять Крым. После моего новогоднего обращения мне звонят соотечественники и рассказывают, что даже очень пророссийски настроенные его прослушали и говорят: кажется, нам надо собираться.

— Крым станет костью в горле Путина?

— Конечно.

Ценой Крыма должен быть распад России. И мы на это очень надеемся, верим.

Читайте также: Крым — пример колонизаторской политики России: ситуацию на полуострове и пути реинтеграции обсуждаем с Тамилой Ташевой