Главная
Публикации
“Шоу долгоносиков” осталось на Эвересте украинского телевидения: интервью с режиссером Виктором Андриенко

“Шоу долгоносиков” осталось на Эвересте украинского телевидения: интервью с режиссером Виктором Андриенко

Опубликовано: 15 Янв / 2025 09:09

Виктор Андриенко — украинский актер, режиссер и продюсер. Родился в Запорожье в 1959 году. С 10 лет выступает на сцене. В 1980 году окончил Киевский государственный институт театрального искусства им. Карпенко-Карого. С 1996 года — актер и автор сюжетов легендарной телепрограммы “Шоу долгоносиков”. Озвучил анимационный фильм “Остров сокровищ”. До 2014 года много работал в России. В 2019 году получил звание заслуженного артиста Украины. Снялся более чем в 100 кинокартинах и сериалах. Является соавтором книг для детей. В 2017 году получил Гран-при Всеукраинского литературного конкурса “Коронация слова” в номинации “Лучший киносценарий для детей и юношества”.

Виктор Андриенко — гость очередного выпуска программы “Люди доброй воли” телеканала FREEДOM.

Ведущий — Сакен Аймурзаев.

Каскадерский опыт помог мне в режиссерской работе

— Рад видеть вас. Особенно на студии Довженко, с которой связана большая часть вашей жизни.

— Да, я тут начал работать с 1978 года.

— Тогда вы были каскадером, я насколько понимаю.

— Да, сначала, когда в 1976 году я пришел впервые на студию, пробовался на актера. Но все время не получалось. Там у меня происходили ситуации, которые зависели не от меня. Например, фильм переформатировали, или, был случай, когда режиссер умер. Либо что-то переделывали, и поэтому роли мне не доставались. А в 1978 году я приехал сюда на выполнение небольших трюков. Потом меня взяли большую картину “Дачная поездка сержанта Цыбули”. И с Сергеем Ивановым мы делали много трюков, много чего напридумывали.

Режиссер Николай Литус — великий человек, который тогда был первопроходцем в комедии на украинской киностудии. Его первой работой была “Королева бензоколонки”. То есть он был человеком с опытом. И мне очень приятно было, что он нас слышал. Мы его слышали. Мы сделали много забавных, веселых трюков для этой картины. Это было начало. А потом было много всего.

— Да, у вас большая фильмография.

— Но я не помню, сколько у меня было каскадерских ролей.

— Это особая профессия. Опять же падать, взрываться. Почему вас к этому тянуло?

— В те дни, эта профессия была больше похожа на то, как начинали голливудские каскадеры во времена после немого кино. Дело в том, что мы сами падали. У нас не было такой страховки, как сейчас. Я и сейчас могу упасть с лошади и со мной ничего не случится.

Мы цепляли страховочные тросы, когда падали с грот-мачты корабля, с парусника, например. Для примера возьмем “Балладу о доблестном рыцаре Айвенго”. Чтобы упасть с высоты 15 метров, расстилали веточки, после веточек мы постелили ткань или брезент, а потом сено, а потом сено еще накрыли брезентом. Там была кислородная подушка. Американцы надувают, а мы делали такую подушку. И ты можешь 2-3 раза упасть на эту подушку и там все будет хорошо.

Да, риск был, было много ситуаций, в которых я не знаю, как мы выжили. Даже объяснить не могу, но все было нормально.

В то время в наших каскадерских командах были эстонцы, литовцы, были ребята из Ленинграда. Была сильная киевская группа. Одесса была. Актер Олег Федулов, которого вы знаете по фильмам “Место встречи изменить нельзя”, “Пираты 20-го века”. Кстати, Александр Филатов на киностудии имени Довженко был единственным во всем Советском Союзе каскадером, который официально получал зарплату. Это была единственная киностудия, у которой в штате был каскадер. Он занимался этим и нас привлекал к этому.

Это мне очень помогло в жизни. Когда ты сначала каскадер, а потом тебе нужно работать с режиссером как постановщику трюков, и ты начинаешь с ним работать. Если режиссер написал в сценарии, что идет бой, ты должен расписать, какие трюки будут в это время.

Потом я начал ставить фильм “Иван Сила”. У меня было много мелкой работы, даже в этом павильоне, где мы сидим. В этом павильоне постоянно снимал свои работы Роман Гургенович Балаян. Я работал в малых формах, затем перешел на полнометражный фильм.

— То есть вам помогло это, когда вы “Ивана Силу” снимали?

— Да, мне это очень помогло, потому что я уже знал, как выставлять кадр.

Все что только мог, я выдал в “Долгоносиках”

— С кино вы были связаны всю жизнь. Потом был огромный период ваших проектов на заре украинского телевидения. Период ваших скетчей, гениальных идей и абсолютной знаменитости. Расскажите об опыте, полученном в 1990-х годах.

— Мы были одни, мы не говорили о фашизме, не говорили о еврейском вопросе. Не было насилия у нас в кадре. Не было патологии, то есть мы были цензорами своей работы. Но делали все.

Если вы сейчас увидите все наши выпуски “Долгоносиков”, вы поймете, что теперь это на экраны не поставите. Я всегда говорю, что все, что я сыграл, все, что я прочитал за 36 лет, — я все выдал там. Мы остались в истории украинского телевидения как нечто на Эвересте. Самое гениальное, что мы вовремя ушли с этого Эвереста.

Я как рабочая лошадка. И когда я в “Большой разнице” работал, под меня делали какой-то формат. Я в этот формат входил. И я полностью в нем выкладывался. Так же было и в “Долгоносиках”. Существовал какой-то абсурдный формат абсурдного юмора. Такой “Монти Пайтон”, как мы его называли, но украинский. И мы как-то в нем жили, существовали.

Когда “Долгоносики” закрылись, я чего-то хотел, но мне не доверяли, пока я не сделал короткий метр “13 километр”. Пока я не поехал в Москву и не поработал там 6 лет. И оттуда приехать гением, получается так. Я там сыграл около 600 персонажей, из них 40-50 — ключевых. Но самое главное, когда я вернулся в Украину, и когда мне сказали “а давайте…”, я сказал “нет-нет, я не буду, давайте делать что-нибудь новое”.

— А была идея восстановить шоу?

— Да, много раз. Мы все договорились, что не нужно. Понимаете, это нереально. Вы не можете снова пойти в школу, не можете снова пойти в институт.

Проще сделать что-то новое, чем вдувать кислородной подушкой жизнь во что-то, что уже давно вышло ногами вперед в великое будущее.

— Современная молодежь знает о вашем проекте, то есть они нашли и посмотрели “Долгоносиков”.

— У нас была очень интересная публика, у нас была аудитория примерно от 4 до 18 лет. Потом провал тинейджеров, и потом — люди за 30.

— То есть аудитория “Долгоносиков” — дети, юношество и зрелые люди.

— Их иногда родители приводили “за уши”. Они сначала не хотели смотреть, а затем — смеялись. Потом была история, когда ко мне пришел один милиционер и сказал: “А вот скажите, Виктор, я не могу понять, моему ребенку полгода, а он смотрит вас и смеется. Показывает на нос. Он смеется, а я не понимаю причины”. Я говорю, наверное это такое отношение к работе — искреннее, детское. То, что мы выдавали на публику, мы делали искренне, как дети, а дети быстрее считывают это, чем взрослые.

Да, у нас есть такая фраза: “Мы сделали шоу, чтобы наше телевидение перевернулось в гробу.”

— Виктор, вы сами вспомнили работу в Москве. Я не буду задавать вопрос, который почему-то вам задают уже много лет — хотели ли вы там остаться…

— Нет, я с самого начала не хотел…

— Вы человек совершенно не той системы. Я там жил.

— Мне кажется, что там, где родился, там и пригодился. Не пригодился сейчас, пригодился потом. У меня была прекрасная возможность остаться там. Можно было и землю купить, и дом построить, и паспорт получить, и ссуду в банке, и (российский шоумен, — ред.) Саша Цекало мог помочь. Но я принципиально приходил, отрабатывал, кланялся: “Ребята, я вас очень люблю”. И уезжал. Я жил в Украине и в ней хотел остаться. Даже когда мне было очень трудно, я не звонил Александру Цекало и не говорил: “Саша, можно я к тебе приеду”.

Я должен был вообще работать еще в “Шести кадрах”, но все это время здесь, на киностудии, я снимал сериал. Когда мне позвонили режиссер Александр Роднянский, Цекало, еще кто-то с канала, я ответил: “Извините, у меня 100 человек на съемочной площадке. Аренда оплачена. Я не могу подставить людей”. И я отказался. А потом я приехал на “Большую разницу.”

Но слава богу, тогда “Большая разница” появилась в Украине, и она очень отличалась от российской, в которой все было чуть-чуть причесано. А тут было свободно. То, что мы здесь делали, было более злое, более жесткое. Юмор порой был очень интересным.

— Когда вы бывали в Москве, были признаки того, куда они могут скатиться, как сейчас?

— Я не знаю. Мы все работали. У нас была шикарная творческая семья. Я работал, в том числе и с Димой Дьяченко, которого вы знаете по фильму “О чем говорят мужчины?”. До этого был Кирющенко. Потом в 2008-2009 года бахнул кризис. Мы были совершенно одни в этом огромном павильоне. Из 10 павильонов мы занимали только один, потому что никто ничего не снимал. Когда все вернулись, это была как будто такая отдушина. Огонек, к которому все слетались.

У нас никто не унижал друг друга. Десять дней друг без друга не могли провести, было ощущение, что мы не виделись месяц.

Звезды, которые приходили и работали в наших роликах, тоже к нам нормально относились. Наоборот, они приходили и испуганно говорили: “Ребята, вы гении, я хороший актер, но то что вы делаете, я не умею. Я правильно делаю, это смешно?”.

Я им как-то привез “гуманитарку”. Хотелось что-то хорошее сделать. Именные коробки “Большая разница” для Александра Цекало, Игоря Кистола. Каждому из них был отдельный бокс, в котором был оригинальный “пузырь” с водочкой, самогончиком 70 градусов, граненый стакан, и замотанное в фольгу сало, лучок, чесночек.

Мы были как семья, а в 2022 году часть из них покрыли меня матом — я был в шоке. А люди, в которых я даже не верил, звонили, писали, извинились. Я не буду называть эти фамилии.

— Они это делают до сих пор или это было только первые месяцы?

— До сих пор. Даже те, кто странненько себя вели в первые дни, сдержанно, потом вдруг открылись, начали звонить: “Пусть будет мир”.

Я повторю еще раз, это был этап жизни. Мне не стыдно за это.

— Но вы вернулись все-таки в родную страну.

— В конце 2013 года я был в Крыму. Мы бесплатно показывали “Ивана Силу”. Мы показали “Ивана Силу” на украинском языке и все было нормально. В Симферополе, в Бахчисарае — в интернате татарским детям показали, в детских домах. Уже начался Майдан.

У нас не было цели что-то доказать, победить, мы просто работали с детьми, и дети спокойно это воспринимали.

“Мы не знаем этого мира. Там очень много интересных детей”

— Расскажите о спектакле “Легенди Чарiвнолiсся”.

— Когда я начал сотрудничать с Союзом инвалидов Украины, Оксана Потымко открыла мне мир людей с проблемами зрения. Профессор, детский психолог Оксана Потымко — автор первой инициативы. Она сама слепа и по ее инициативе сделали первый фильм, записали на аудио. Когда одним голосом диктор полностью озвучивает не только диалоги, но и рассказывает, что происходит в кадре. Например: “Иван подошел к Милке, и положил руку на ее плечо”. Это был первый фильм, который они взяли для этой озвучки и сделали для детей. А второй мультипликационный фильм — “Никита Кожемяка”, в котором я был режиссером анимационных сцен. Потымко пригласила меня на показ этого фильма. Я приехал к ним во Львов на книжный форум, где презентовал книгу “Легенди Чарiвнолiсся”. Тогда я увидел, как слабовидящие это воспринимают. Они говорят: “Мы смотрим. Можно вас посмотреть?”.

Они никогда не говорят, как это делается физически. Поэтому, когда я увидел это, и начал с ними общаться, я понял, что первое, что необходимо — идти вглубь. Не стоять на сцене и рассказывать им. А сразу надо идти к ним, и они сразу же окружают вас и говорят: “Можно вас посмотреть”. И они начинают тебя касаться руками — лицо, все… Я ждал пока все, около 200 детей, “посмотрят”. Я понял, что несмотря на то, что Оксана Потымко сделала около тысячи визуальных произведений, для таких детей мало что делается. Самое страшное, что нет аудиоспектаклей.

Михаил Войтюк озвучил много таких книг для этих детей. У него это очень хорошо получается. Но на украинском мало. Все было на русском, украинского контента там было совсем немного. Теперь больше появилось. И я решил для этих детей сделать аудиоспектакль. Когда я был ребенком, и когда у меня была только радиоточка, я слушал все время аудиоспектакли.

Дети должны получить широкую палитру, палитру всего. Потому что мы еще получаем визуальные образы, а они — нет. И Оксана Потимко, позвонила: “Виктор, я хочу “Легенди Чарiвнолiсся”, вашу книгу сделать шрифтом Брайля, дайте мне, пожалуйста, книжечку.” Говорю: “Зачем книжечку?”. И отдал полностью текстовые документы. Они 2 месяца переделывали тексты. Есть специальная машина, которой они делают все это. Два-три месяца они работали и сделали шрифтом Брайля “Легенди Чарiвнолiсся” — нашу с Еленой Шульгой книжку. И было сделано 30 книг, которые потом распространяли по детским специализированным учреждениям — 4 интерната и 26 школ для слабовидящих.

И 24 февраля 2022 года я должен был в музей Брайля в Харькове передать 3 тома. И в интернат — там очень известная школа-интернат специализированная для таких детей. Но так сложилось, что не получилось. Мы передали в Камышеваху и Мариуполь. И как вы понимаете всего этого уже не существует. Я говорю: “Давай, Оксана, сделаем новый проект, найдем спонсоров, найдем еще раз этих детей”. Всех детей вывезли из той же Камышевахи, они — за границей.

У них нет украинского контента, чтобы почитать. Оксана говорит: “Виктор, вы же хотели аудиосказку? Так давайте сделаем “Легенди Чарiвнолiсся”. Давайте попробуем. Я не смог найти финансы и подался в Украинский культурный фонд. Я обращался 2 раза и на 3-й раз вышло.

— Аудиоспектакль бесплатный? Он в свободном доступе?

— Да. Сказка длится 7 часов.

Но это не только для детей с проблемами зрения. Я сделал такую сказку для всех, чтобы всем было интересно.

Сейчас в Украине осталось 20 интернатов. Все они получат эту сказку. Но есть много детей, которые учатся не в интернатах, а в общих школах.

Вы не представляете, какие среди этих детей кладези… Например, одну из ролей я принципиально отдал Диане, девочке, которая не видит. Она прочитала книгу шрифтом Брайля, а потом приехала на презентацию в Киев и сказала: “Виктор Николаевич, я хочу Олесю озвучить. Если вы будете снимать кино, я хочу сыграть Олесю. Если мультик — я Олесю озвучу.” Хорошо, договорились. И я ее пригласил. Так вот, Диана — как лампочка, батареечка. Она светлая, такая веселая. Она даже в Facebook ведет блог о сопилках и флейтах.

Когда я был во львовском интернате, ко мне подошел мальчик со словами: “Можно я вас посмотрю?”. Посмотрел меня. Затем он сел за фортепиано и начал петь. Он начал на итальянском петь Арию “Фигаро”. Этому парню 15 лет.