Шансов быть услышанными — все меньше: что говорят эксперты об антивоенных протестах россиян

Близится годовщина российского полномасштабного вторжения в Украину. По данным Генерального штаба ВСУ, за год страна-агрессор потеряла более 130 тысяч солдат. Однако среди этих людей далеко не все добровольно пошли на войну. Результатом кремлевской задумки стали многочисленные жертвы среди украинского населения, разрушенные города и села, горе в семьях — как украинских, так и российских. 

Мобилизация принесла немало горя самим россиянам, чье правительство решило пойти войной против Украины. Эти процессы по-прежнему волнуют население России. Каждый реагирует по-своему: одни — мигрируют, другие — открыто выступают против войны, оставаясь в России, третьи — недовольны, но молчат. 

Российские правозащитники, которые оказывают помощь людям, втянутым в проблемы войны, делятся разными наблюдениями. Главный совет от большинства — лучше уехать из страны. Но что делать несогласным, которые не хотят покидать Россию? Какие способы протеста остались у россиян, когда работает репрессивная машина РФ? Об этом в эфире телеканала FREEДОМ рассказали:

• Алексей Барановский, российский адвокат, представитель Съезда народных депутатов России;
• Тимофей Мартыненко, российский активист молодежного демократического движения “Весна”;
• Николай Полозов, российский адвокат, который имеет право заниматься адвокатской практикой в Украине;
• Даавр Доржин, член Конгресса ойрат-калмыцкого народа (РФ);
• Иван Чувиляев, пресс-секретарь фонда “Идите лесом” (РФ).

Алексей Барановский: Национальные легионы России должны быть наготове в этом году

— Время писем и пикетов давно прошло. В России просто за громкие слова против российской пропаганды можно сесть в тюрьму. При этом вдруг появляется активист (бывший сотрудник одного из штабов Алексея Навального, — ред.) Иван Лузин, который предлагает оппозиции пойти в очередной раз по кругу написания писем. Но учитывая то, что это воззвание появилось сразу после аналогичного послания (руководителя политической партии “Яблоко”, — ред.) Григория Явлинского, пафос которого также заключается в том, что Украина должна перестать сопротивляться, мне кажется, это звенья одной цепи. И они направлены не на то, чтобы поддержать Украину и защититься от агрессора, а на то, чтобы заболтать Путина какими-то второстепенными инициативами. Это очень смешно. Сначала — письма, потом можно пойти на коленях постоять перед Путиным, что ни к чему не приведет.

Недавно в Европарламенте проводили форум народов России, и от европейских коллег уже звучит довольно недвусмысленное понимание, что никакого диалога с путинской России быть не может. Поэтому обсуждают, как выстраивать отношения с Россией после Путина. И это действительно важно, потому что не должно быть вакуума после того, как путинский режим обрушится. А он уже неминуемо, на мой взгляд, обрушится под тяжестью всех совершенных преступлений, которые уже для всего мира очевидны. 

Есть два дела, которые должен делать гражданин России, выступающий против войны, Путина и за смену существующей ситуации. Либо ты борешься какими-то подпольными партизанскими методами внутри России — всем известные поджоги военкоматов.

Но гораздо важнее выстраивать подпольные сети единомышленников, соратников, которые смогут сказать свое веское слово тогда, когда путинский режим начнет сыпаться. Вторая часть — это те российские военные подразделения, чеченские, башкирские и другие, которые после разгрома путинской армии на полях сражений в Украине, двинутся в Москву. 

Мы прогнозируем, что эти события могут начаться уже в этом году. Вот тогда подпольные ячейки внутри России очень пригодятся тем легионерам, которые войдут в Россию со стороны Украины, потому что внутренняя поддержка тоже важна. Это не значит, что сегодня уже нужно идти атаковать полицейские участки и так далее. Но быть готовым к событиям, которые неминуемо начнутся в России в этом году, я думаю, это сейчас главная задача. 

На съезде народных депутатов, который я представляю, 22-23 февраля в Варшаве будет приниматься концепция проекта Конституции Российской республики. “Российская республика” — это пока рабочее название, имеется ввиду государство, которое будет создано после падения путинского режима. Народные депутаты будут обсуждать это, как мы себе представляем. 

Страна должна быть перезагружена полностью. То есть должна произойти смена всех конституционных основ РФ. Даже этого названия больше не будет. 

Теперь будет заключен новый федеральный договор с регионами. Очевидно, что, например, Чеченская республика Ичкерия захочет жить самостоятельно. Возможно, какие-то другие национальные регионы республики тоже. Но все остальные регионы должны будут решить, на каких условиях они живут вместе, либо тоже уходят в свободное плавание. Это свободный демократический процесс. Именно в таком ключе идет сейчас дискуссия на съезде народных депутатов. 

Возможные протестные настроения растут, но они больше растут пока лишь на кухнях. Потому что Российская Федерация это уже полноценное полицейское государство. Сейчас происходит процесс закипания внутри общества, помноженного на социальные неурядицы, падение уровня жизни.

Бюджет РФ будет все более дефицитным. Это не значит, что Путин будет меньше воевать. Это значит, что бюджетники будут меньше есть. Поэтому социальное недовольство будет нарастать и в конце концов приведет к взрыву. А тут и легион подойдет, и партизаны тоже не дремлют. 

Николай Полозов: Войной Кремль не только уничтожает Украину, но и решает свои национальные вопросы

— Важно понимать, что российская власть рассматривает войну и мобилизацию не только как средство достижения каких-то военных целей, но и как разрешение, в том числе национальных вопросов. Буквально в первые дни вторжения в одном из ведущих российских изданий был опубликован манифест, в котором прямым текстом говорилось об окончательном решении украинского вопроса, об уничтожении Украины как государства, украинцев как нации.

Одной из стратегий Кремля является убийство граждан Украины руками других граждан Украины. Поэтому, конечно же, особые усилия власти направляют на то, чтобы вовлечь в эту мясорубку как можно больше граждан Украины, проживающих на оккупированных территориях. Мы это видели весной и летом на территории Луганской и Донецкой областей, где в настоящее время фактически все мужское население уже отправлено на войну. 

Если нет возможности выехать, то, конечно же, необходимо думать о собственной безопасности. Активно развивается культура доносов, репрессии все чаще принимают хаотичный характер. Это может зацепить кого угодно. И в данном случае, конечно, противодействовать такой государственной репрессивной махине очень сложно. Лучше заранее обзавестись контактами правозащитников и заботиться о своем здоровье, потому что в условиях российской тюрьмы здоровье, наверное, единственный ресурс, который есть у человека. И, наверное, стоит сохранять надежду, что это время рано или поздно закончится. 

Все равно в России остаются адвокаты, правозащитники, которые, несмотря на эти чудовищные условия, с риском для себя, осуществляют правозащитную деятельность, оказывают юридическую помощь. Часто они понимают, что во многом их работа может быть даже и бессмысленна, учитывая, что судов в России как таковых нет. Но тем людям, которые становятся сейчас политзаключенными, важно, чтобы общество о них  заботилось — это дает им сил и уверенности, потому что надежда — это то последнее, что путинский режим хочет отнять у этих людей. 

Россия пока еще является пока членом ООН. Согласно статуту, комитет по правам человека ООН может рассматривать обращения и даже направлять запросы в Россию. Это, по сути, единственный инструмент международного воздействия на российские власти, если мы говорим об уголовных делах.

Тимофей Мартыненко: Мы не знаем, какой была бы Россия без протестов 

— В России сейчас довольно сложно организовать какую-то масштабную кампанию, которая бы объединила большое количество людей. Мы видим это на примере нашего движения, которое стремилось объединить всех россиян, настроенных против войны. И в итоге мы оказались фигурантами многочисленных уголовных дел, “иностранными агентами”, “экстремистской организацией”.

Но обращение — это одна из тех немногих форм сопротивления и выражения своего мнения, которая пока что остается легальной. И у нас тоже есть довольно большой опыт с обращениями. В частности, мы собирали обращение в Государственную Думу, предлагали людям отправлять письма с требованием прекратить войну и отправить Путина в отставку как организатора этой войны. 

Мы собрали около 50 тысяч таких писем, и не знаем ни одного случая преследования за такие обращения. В частности, потому что по закону нельзя преследовать за обращение в органы государственной власти даже с критикой. Хотя сложно говорить о законах в России сейчас. С другой стороны, это непубличное обращение, то есть это общение между депутатом и избирателем, которое происходит непублично и не попадает пока что под новую статью о публичной дискредитации армии. Поэтому это лазейка, которая пока что еще осталась для выражения своего мнения. Безусловно, ею надо пользоваться. Безусловно, чем больше людей хотя бы таким образом выскажут свое мнение, тем выше шанс каким-либо образом повлиять на органы государственной власти. 

Нам кажется, будто бы акции и все другие публичные протесты не приносят никакого результата. На самом деле мы просто не знаем, какой ситуация была бы без этих протестов. Возможно, все было бы гораздо гораздо хуже. Поэтому нужно пользоваться запасными способами выражать свой протест. 

Я не думаю, что обращения могут остановить войну. Но, тем не менее, есть хороший пример с мобилизацией. Она прошла гораздо мягче там, где протестовали. А в регионах, в деревнях, где люди никогда не протестовали и в целом привыкли вести себя довольно тихо, было по-другому. 

Например, в той же Москве мобилизация была несравнимо мягче, чем в деревнях. Поэтому, возможно, протест не может полностью переломить политику власти, и вряд ли она действительно на это пойдет. Ей важно показывать, что ничто не может повлиять на решение Путина, но, тем не менее, протест может смягчить какие-то вещи или что-то изменить. 

У уличного протеста всегда есть две цели. Первая цель — это влияние на органы власти. Вторая цель — это влияние на общество. Сомневающиеся — те, кто еще не присоединился к протесту, могут это сделать. Мы получали очень много фидбэка от людей как раз о том, что им очень помогает понимание того, что существуют те, кто настроен против войны, что они не одиноки, что у них есть единомышленники, что им есть, с кем объединяться. И это мотивирует, в том числе выражать свою позицию, продолжать участвовать в протестах. 

Даавр Доржин: Скоро не россияне будут реагировать на действия Путина, а наоборот

— Продолжаются попытки активного сопротивления, где-то продолжают жечь военкоматы, где-то что-то взрывается. Но это единичные случаи, и за это никто не берет на себя ответственность, потому что понимают, что по шапке дадут очень сильно. А это демотивирует россиян внутри страны.

Эмиграция, которая возникла после вторжения 24 февраля и после объявления мобилизации в сентябре 2022 года, — это все равно лучше, чем если бы люди шли на фронт. Чем меньше людей участвует в боевых действиях, тем лучше. Потому что у украинских защитников освобождается силы, меньше боеприпасов нужно и можно перераспределить силы для другого направления.

Что касается нас (представителей национальных республик и жителей России в целом, — ред.), то это грустная история в том смысле, что, с одной стороны, мы получаем людей, которые имеют опыт боевых действий, и я далеко не уверен, что они соблюдали законы и обычаи войны. Они вернутся к нам рано или поздно, и нам будет довольно трудно решать проблему травмированного во всех смыслах населения. К тому же потери довольно большие, особенно среди мобилизованных. Я бы сказал, даже гигантские. И в этом смысле ситуация довольно драматическая.

Но я думаю, что отчаиваться нет смысла. Это еще больше подтверждает тезис о том, что Украина должна как можно скорее победить, чтобы этот морок завершился.

Война — это же в известном смысле консервация общественного сознания. Вещи, которые кажутся постоянными и неизменными, все более и более привлекают общественные массы. И люди пытаются сплотиться вокруг них. В нормальных обществах это какие-то институты типа президента, парламента, вооруженных сил. Украина — хороший этому пример. В России это только начинается. Потому что институтов особо в России нет. 

Долго ли это может продолжаться, я не знаю. Но есть косвенные признаки. Во-первых, у Путна скоро выборы. И я думаю, что он наберет свои проценты, если выборы все же пройдут. Потому что он явно настроен на какое-то долгое продолжение конфликта или, по крайней мере, до тех пор, пока та сторона не запросит переговоров. Поэтому россияне, скорее, будут реагировать на его поведение, а не он на поведение россиян. 

Иван Чувиляев: У жителей республик России нет иллюзий о происходящем

— Чем меньше населенный пункт РФ, тем меньше там иллюзий по поводу войны и мобилизации. И те, кто к нам обращаются, прекрасно понимают, что мобилизация это не игра. Это инструмент унижения и пыток. 

Жители Бурятии, Якутии, Дагестана, Ингушетии прекрасно понимают, что мобилизация это инструмент уничтожения населения этих республик. Жители малых городов прекрасно понимают, что те, кто мобилизован, домой не вернутся. Какое может быть еще отношение к карателям? Они их боятся, они их, возможно, скрыто ненавидят, но ненависть свою не хотят лишний раз выражать.

Власть в РФ не боится никаких волнений, протеста, общественного мнения. 

В самом начале войны представители всех сфер общества — от деятелей искусства  до врачей, программистов и священников писали открытые письма с протестами против войны. Я был в числе этих людей. Когда я уже уехал из страны, спустя полгода, мне пришел на электронную почту дежурный ответ от депутата. 

Других методов просто уже не осталось. А какие еще есть пути к тому, чтобы элементарно выразить свое несогласие, кроме открытых писем на территории РФ? Любой человек прекрасно понимает, что если он выйдет на пикет, его посадят в тюрьму и, возможно, еще изобьют и сделают инвалидом. Если он опубликует пост в социальной сети, на него заведут уголовное или административное дело.   

Если мы будем оказывать всемерную поддержку и мобилизованных, и тех, кто не хочет участвовать в войне, помогать любым антивоенным инициативам и протестам внутри государства, если мы будем делать этих людей слышимыми и видимыми, тогда, возможно, есть какие-то шансы повлиять на дальнейшее развитие событий и прекратить войну. Таким образом мы сможем сделать РФ более безопасной для мира. А если мы будем молчать и заниматься своими делами и говорить о том, кто виноват, а кто — нет, не будет конца ни войне, ни террору.  

Читайте также: Брошенные и забытые: что происходит с мобилизованными Путиным россиянами (ВИДЕО)