Россияне и российские деньги в Грузии: интервью с президентом Саломе Зурабишвили

Грузинское общество абсолютно поддерживает Украину и ее борьбу за свою свободу. Об этом в интервью телеканалу FREEДOMзаявила президент Грузии Саломе Зурабишвили. Однако политические партии страны все еще не могут найти единой позиции в украинском вопросе.

Президент утверждает: в Грузии чудесным образом уживаются беженцы из Украины и спасающиеся от мобилизации в РФ. По словам Саломе Зурабишвили, общество хорошо относится к россиянам, имеющим антивоенные взгляды, но развивать отношения с самой Россией на политическом уровне Тбилиси не собирается.

Ведущая — Ксения Смирнова

“У меня есть право говорить”

— Украина имеет огромную поддержку от народа Грузии. С другой стороны, грузинский парламент сейчас менее активен в этом. Не боятся ли они проиграть в этой ситуации и потерять и доверие общества?

— Мне сложно ответить за правительство. Но что действительно сегодня важно, и вы в этом правы, — это полная поддержка грузинского народа Украины. Это отражение долгой общей истории наших стран, борьбы, которую мы вместе вели против режима, в котором обе наши нации были заключены в то время. У нас очень много общего опыта. Иначе быть и не может в стране, где 20% территории до сих пор оккупированы Россией (речь о Южнай Осетии и Абхазии, — ред.).

У нас может не быть таких средств, как у некоторых наших европейских партнеров, чтобы выразить свою поддержку в материальной форме. Но думаю, что моральная поддержка грузинского населения не подлежит сомнению.

И если мое слово имеет какой-то смысл, какую-то власть и какую-то силу, то это моя обязанность — представлять людей. Я представляю действительно проевропейскую часть Грузии, которая составляет подавляющее большинство этого общества.

Ну, а остальную часть вопроса я оставлю для ответа им (парламенту, — ред.).

— В последнее время даже в Евросоюзе неоднократно говорили о разногласии политиков внутри Грузии. Как сказала президент Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен: Грузия должна политически объединиться, чтобы проложить четкий путь к структурным реформам для интеграции в Европейский Союз. Так когда в Грузии будет это единство внутри политики?

— Мы действительно крайне поляризованы внутри Грузии. Возможно, население менее поляризовано, чем политические партии. И это следствие последних лет сегодняшней политики, которые усиливали эту поляризацию.

При этом поляризация не является чем-то привычным для Грузии. И это происходит в период, когда мы имеем самые большие шансы двигаться быстрее в Европейский Союз. Это ускорение, несомненно, связано с чрезвычайно мужественной военным ответом Украины на агрессию и тем, как Украина продемонстрировала солидарность внутри страны.

Я была одним из самых больших сторонников деполяризации и пыталась работать с обществом над этим. Этого не произошло.

Думаю, что есть две важных позиции, в которых мы можем и должны достичь деполяризации — европейская интеграция и солидарность с Украиной.

Мы достигли этого с людьми, и они не единожды продемонстрировали это на улицах Тбилиси. Но этого не было достигнуто с политическими партиями. И у меня не было инструментов, возможности, чтобы собрать эти политические партии.

Я собрала их лишь однажды для подписания совместного документа главы Европейского Совета Шарля Мишеля. И мне сегодня кажется, что это было в каком-то другом веке, потому что мы были так близки к тому, чтобы действительно сделать огромный шаг вперед. Как и тогда, когда было собрание трех ассоциированных стран в Батуми (в 2021 году страны “Ассоциированного трио” — Грузия, Украина и Молдова — подписали декларацию о стремлении вступить в ЕС, — ред.). Тогда президент Зеленский, президент Санду и я приветствовали Шарля Мишеля, который приезжал летом в Грузию на очень короткое время.

Думаю, что эти две встречи были двумя очень большими шагами навстречу стремлению Грузии. И вдруг мы видим, что это сейчас в каком-то смысле исчезает…И это то, что меня очень возмущает, это очень возмущает грузинское общество. Потому мы должны мобилизоваться, чтобы не упустить этот шанс окончательно.

— И кто может помочь вернуться к той повестке дня? Это люди, общество?

— Люди. Это в их руках. Но это очень сложно.

Меня через день обвиняют в отсутствии реальной власти. Но у меня есть право говорить в стране, я имею право говорить за пределами страны.

Я очень надеюсь, что смогу присоединиться ко всем людям, которые объединились с Украиной 24 февраля. Думаю, что для Грузии очень важно быть представленной вместе со всеми, потому что внешнее единство тоже очень важно.

И то, что кто-то делает какие-то заявления для разъединения Украины с Грузией, это играет только на руку одному игроку — нашим русским соседям. Поэтому наша обязанность быть объединенными вопреки всем, кто пытается нас разъединить.

“Не стать гостеприимным до глупости”

— В Грузии с начала полномасштабной войны очень много беженцев из Украины. А после сентября, после объявления мобилизации в РФ, теперь у вас много беженцев и из России. То есть люди из двух стран, находящихся в стадии горячей войны, собираются на одной территории. Как вам удается балансировать отношение грузин к обеим группам беженцев?

— С одной стороны, это очень своеобразный характер Грузии и, может быть, традиции, может быть, то, что мы называли в прошлом толерантностью. Это была очень сильная черта Грузии на протяжении веков.

Вот почему у нас есть меньшинства, живущие вместе почти во всех регионах. У нас есть граждане армянского и азербайджанского происхождения, которые, несмотря на войны, которые ведутся между двумя странами, умудряются здесь жить в мире. Так что это старая традиция. И это одна часть этого грузинского чуда.

Другое дело, что мы не должны верить только в чудеса и должны быть осторожны. За последний год не было ни одного серьезного инцидента между грузинами и приехавшими русскими. А мы — оккупированная страна.

Но и никаких инцидентов между украинцами и русскими не происходит. Конечно, могут быть трения и перепалки, но не более того.

И это то, что мы должны сохранить. И на этом я настаивала. Мы должны иметь полный контроль над ситуацией [с прибывшими россиянами]. Мы должны знать, кто въезжает в страну. Мы должны быть осторожны, чтобы они не въехали по свободному пропуску, который позволяет остаться в Грузии. Так что я за то, чтобы пересмотреть визовый режим и сделать его более коротким, чтобы у нас была возможность через определенное время проверить, что делают эти люди. Думаю, мы должны иметь больше проверок и контроля над тем, кто какую недвижимость в Грузии покупает, кто какой профессией занимается, с лицензией или без нее. Например, водители такси. Потому что без этого у нашего общества не будет ощущения, что оно защищено, что мы держим ситуацию под контролем, и тогда у нас может быть разного рода напряженность.

Так что очень важно, чтобы мы мирно сдерживали ситуацию, чтобы мы не впустили огромное количество [россиян]. Поэтому я против открытия авиасообщения с Россией. Я не думаю, что есть какая-то причина, по которой страна, оккупированная на 20%, должна открывать рейсы, которые были закрыты, кстати, Россией.

Так что одно дело — гостеприимство по отношению к людям, которые в своем большинстве не являются большими сторонниками Путина и тем более войны. Другое дело — не стать гостеприимным до глупости.

— С другой стороны, тысячи россиян уже получили или имеют шанс получить гражданство Грузии. Есть ли в этой ситуации риск, что эти люди с новыми грузинскими паспортами могут быть как-то использованы в политической конкуренции в будущем?

— Это неправда, потому что это один из моментов, которые я контролирую. Ну, почти…

Русские, которые приезжают в Грузию [и хотят получить гражданство], должны пройти через комиссию, в которой есть мои представители. Мои представители не принимают никаких просьб о гражданстве, исходящих от россиян, за двумя исключениями. Одним из них являются грузины по происхождению, жившие в России. И мы проверяем, что было в их прошлом. Но если они грузины, если они говорят по-грузински, тогда мы можем дать положительный ответ. Но это не автоматический процесс.

И второе исключение, и я сделала это лишь дважды, — для спортсменов. Но это я также собираюсь держать под контролем. Потому что если это используется для обхода решений Олимпийского комитета, то — нет. Это все индивидуально.

“Вопрос выверенного баланса”

— Поговорим об экономическом влиянии России. В прошлом году в Грузию из России пришло более 2 млрд долларов. Можно сказать, что это может быть прямым вторжением в экономику Грузии. Какие у вас планы на эти российские деньги? Будут ли они потрачены на новые предприятия или мы можем увидеть у вас новые Дубаи в некоторых городах, таких как Батуми, например?

— Не думаю, что есть какая-то стратегия. Я не вижу этого. Это еще один сигнал. Думаю, что мы должны иметь контроль и стратегию.

Да, Грузия отчасти выиграла от того, что [из России] приехали люди явно с деньгами, хотя это вроде как средний класс. Это не те самые богатые люди, которые уехали в страны Европы или в Турцию, или в Эмираты. Так что отчасти это пошло на пользу грузинской экономике.

Но опять же с приехавшими людьми мы должны быть осторожны. Мы должны контролировать то, что происходит на нашей территории. И наши банки очень строго контролируются, потому что они под вниманием международных санкций и не хотят подвергнутся прямому риску. А для банка это огромный риск. Этот тип контроля есть также и на правительственном уровне.

Но наши инвестиции направлены и в Европу. Это новые инфраструктурные проекты, например, с Румынией о прокладке электрического кабеля по дну Черного моря. Это очень важные проекты, в которые будут вложены инвестиции. И территория Анатолии является одним из наших приоритетов.

Так что, я надеюсь, что эти деньги будут потрачены правильно и с пользой.

— Помню, что в конце 2000-х Россия однажды полностью прекратила торговлю с Грузией. Переход Верхний Ларс был закрыт между вашими странами. Так что это было время, когда вы жили без товаров из России. Почему бы вам не прекратить торговлю с Россией и сейчас?

— Дело в том, что мы не можем блокировать этот пункт пропуска, мы не контролируем его полностью, потому что этот пункт пересечения не только наш, но и Армении, у которой нет никаких других путей, а также и Турции.

Также через этот пункт большое количество грузин возвращается в Грузию. И Грузия уж точно не может позволить себе блокировать этот переход на долгий период времени.

Когда это было навязано Грузии — это одно. А вот принять решение полностью заблокировать импорт, например, поставок зерновых и тому подобного — для Грузии в сегодняшней ситуации было бы очень сложно. Так что есть риски для баланса в таком решении. То есть это вопрос выверенного баланса.

“Мы не можем играть с этим”

— В одном из интервью вы сказали, что надеетесь на возвращение всех территорий Грузии после победы Украины. Как вы видите этот процесс?

— Это мечта, но у нас нет инструментов. Если бы у нас были инструменты, то мы бы воспользовались ими. Российские вооруженные силы находятся в 30 километрах от столицы Грузии. У нас есть огромные [российские] военные базы, одна — в Абхазии, другая — в районе Цхинвали, третья, на юге, и четвертая сзади — это Армения. А также есть Черноморский флот России, а грузинского флота нет. Ситуация предельно ясна. Мы не можем играть с этим.

И есть еще один очень сильный аргумент: население, которое проживает в Абхазии и в районе Цхинвали, — это наши граждане, которых мы завтра хотим воссоединить с нами. Мы хотим воссоединить не столько территории, сколько воссоединить общество и привести его в Европу.

Оккупированные территории в Грузии должны быть частью мирного урегулирования.

Я выступаю за Грузию и хочу, чтобы это произошло. Но думаю, что этого должна хотеть вся Европа.

Еще в 2008 году я писала, еще до агрессии в Крыму, до войны в Украине: я убеждена, что пока России не придется отступать с территорий, которые не принадлежат ей (в том числе и с японских островов) и пока остается подобное мышление и менталитет у [российских] людей (вопрос не только в Путине), до тех пор пока они будут действовать агрессивно против соседей и против Европы — до тех пор это есть и будет наше общее будущее и наши общие интересы.

— То есть вы делаете крупную ставку на победу Украины?

— Я это демонстрирую. Сегодня мир разделился на две категории: тех, кто верит и понимает, что победить Россию можно, и тех, кто думает, что это невозможно. А я верю, что можно. И я считаю, что сейчас такое же время, когда то же самое произошло с Советским Союзом, и он был разделен на части. А люди ведь думали, что это безумие, что Советский Союз может однажды перестать существовать. Что ж, я принадлежу к тем людям, которые в это верят.

Я хочу пожелать украинскому народу пройти эту трагедию в таком беспрецедентном единении и такой же стойкостью, какую вы продемонстрировали всему миру.