Российские власти следят за нашим творчеством: интервью с лидером группы “Ногу свело” Максом Покровским

Лидер группы “Ногу свело” Макс Покровский — один из тех российских музыкантов, которые не только осудили полномасштабное вторжение РФ в Украину, но и поддерживают нашу страну своим творчеством.

Так, в июне 2022 года вышел клип Покровского на песню “Украина”. В ней он назвал Украину своей второй половиной. С 24 февраля 2022 года Макс Покровский записал около десятка антивоенных песен.

В декабре “Ногу свело” выпустили клип на песню “Вальс улетающих птиц”, который спродюсировала и сняла его супруга Татьяна. В нем показаны бессмысленность и трагизм гибели людей на войне.

“Вальс улетающих птиц” — это песня и клип о том, во что мы превратились, поэтическое изложение мысли о гудке поезда. Да, поезд уже летит под откос, и у россии почти не осталось шанса с человеческим лицом выйти из этого исторического штопора. Тем, кто поддерживает войну, даже невдомек, о чем речь — у них все “хорошо”, в чем они активно убеждают себя каждый день, игнорируя тысячи и тысячи свежих могил”, — говорится в описании “Вальса”.

“Ногу свело” с 24 февраля 2022 года ни разу не гастролировали в Российской Федерации, а самого Покровского власти РФ ввели в список так называемых “иноагентов”.

О том, как реагируют на антивоенное творчество группы “Ногу свело” в России и в мире, о своем отношении к Украине и украинцам, о том, почему сейчас россияне выезжают из страны в эфире телеканала FREEДОМ рассказал лидер группы МАКС ПОКРОВСКИЙ.

— Следят ли за вашим антивоенным творчеством в России? И кто является целевой аудиторией ваших сегодняшних песен? 

 — Я думаю, что в России следят. Недавно, к своему большому удивлению, во время диалога с известным Владимиром Миловым (российский оппозиционный политический и общественный деятель, председатель партии “Демократический выбор”) он мне открыл глаза, например, на то, что даже большое количество людей из его круга подписчиков не знают о нашей антивоенной деятельности.

Он около месяца назад был у нас на концерте в Вильнюсе, сделал пост и в качестве саундтрека взял одну из наших протестных довоенных песен. И кто-то из его подписчиков ему написали: “Ой, не знали, что у них там еще что-то, кроме “Хару мамбуру” есть. Я не думаю, что это, конечно, показательно, но, тем не менее, это существует.

В России за нашим творчеством следят, прежде всего, власти, это достаточно понятно. Как понятно, и то, что моя усмешка является весьма саркастической. Тем не менее, они следят.

В России следят те, кому очень нужно идентифицироваться, как не сошедшим с ума, как тем, кто понимает, что они не одни остались. Потому что очень много людей остались морально и психологически в одиночестве, они ненавидят эту войну, а из их окружения все остальные принимают эту войну.

Поэтому я повторю слова Рома Либерова, автора проектов “Мы есть” и еще чуть более раннего проекта “После России” о том, что Рома никогда не думает о целевой аудитории. Я тоже не думаю о целевой аудитории, но, наверное, она таковой является.

Ну и, конечно, отдельные слова о тех украинцах, которых я никогда не расценивал в самом хорошем смысле этого слова как целевую аудиторию, потому что этот термин дает немного холодный подход к возможной аудитории. А здесь, конечно, об этом речи быть не может.

Просто в какой-то момент мы свибрировали с украинским народом. Безумно жалко, что это получилось на фоне этих кошмарных событий. Но хорошо, что получилось. 

— Есть ли, по вашему мнению, какая-то доля ответственности у известных музыкантов за то, что они сейчас транслируют относительно происходящего? И должны ли сейчас известные музыканты, лидеры мнений, возможно, кумиры молодости продвигать какие-то тезисы или мнения? 

— Я все время пытаюсь удержать себя от формулировки “должны”, потому что просто я это лично не люблю. Я даже не готов это каким-то образом обосновать, кроме как, своими внутренними свойствами. Мне очень не нравится это слово.

Тем не менее, с того момента, как началась война, когда я предпринял неудачную попытку объединить всех российских музыкантов, к которым у меня был какой-то прямой или опосредованный доступ, чтобы сказать свое слово о том, что нам не нужна война, в глубине души я понимал, что это совершенно необходимо. Потому что, если бы в первые дни мы бы все вместе встали одной стеной и заявили о том, что нам отвратительна эта война, мы бы имели право называться каким-то обществом.

И, конечно, отношение в мире, по крайней мере, в той части мира, которая живо интересуется и находится ментально близко к этому кошмарному периоду времени и к этому событию под названием “война”, украинцы, наверное, относились к нам по-другому. Ну, согласитесь, можно.

И тот народ, у которого авангард в лице музыкантов такой, что в первые дни войны встал и сказал свое слово, наверное, заслуживает, если не уважения, то, по крайней мере, какого-то другого отношения — более пристального, более внимательного, так как его авангард достоин уважения. К сожалению, этого не получилось.

Поэтому, избегая слова “должен”, я могу сказать, что мне очень горько, что музыканты не объединились и этого не сказали. Я считаю, что тот человек, который выбрал для себя профессию быть публичным — а публичный человек зарабатывает себе на жизнь на своей публичности — то, если заработал себе на хлеб, будучи публичным, заработай себе и в каком-то смысле и проблемы.

Да, ответь за то, что ты публичный и вкуси обратную сторону публичности. Ответь перед собой и перед теми, кто тебя слушает, и лидером чьих мнений ты являешься. Ты отвечаешь за их мнение. Многие решили этого не делать. 

— Многих известных артистов, которые в том числе с вами на одной сцене в свое время выступали, мы увидели в роли “придворных менестрелей”. На концерте в Лужниках такой шабаш происходил или на подпевках у Шамана, который сейчас тоже с определенной целью Кремля поет определенные песни. Это что — позиция или давление режима? 

— Мы по просьбе наших друзей, независимых российских медиа, записали новогоднее поздравление. Это даже нельзя назвать поздравлением, в нем я говорю о том, что это был сложный год, и он для всех был сложный по-разному. И с определенной, очень надеюсь, понятной для всех долей сарказма я говорю, что для “z-артистов” этот год был тоже сложным.

Сложным он был как раз тем, в частности, что они стояли за спиной Шамана. Потому что “z-артисты” привыкли за предыдущие годы стоять за спиной Аллы Борисовны Пугачевой на рождественских встречах. Той самой Аллы Пугачевой, которая была и остается честью и совестью этой той несчастной страны, в которую постепенно превратилась Россия.

И, конечно, стоять за спиной Аллы Борисовны… Многие ей завидовали, многие, конечно, хотели быть и на ее месте, но это все-таки разные вещи. Дорогие мои недорогие “z-артисты”, стоять за спиной Пугачевой — это почетно, а стоять за спиной Шамана — это, конечно, серьезное испытание.

Я, разумеется, сейчас их не жалею. Для тех, кому немного это непонятно, я пытаюсь все время конкретизировать мысль в это самое тяжелое время, потому что, конечно, люди ко всему относятся очень чувствительно, а тем более, украинские люди.

Меня, на самом деле, волнуют больше не “z-артисты”, потому что “z-артисты” весьма понятны, они понятны в своем омерзительном естестве. Но в том, что происходит с ними, не возникает никаких сомнений, по крайней мере, в остатках вменяемой части общества России.

Совершенно другая история для меня — это двустульчатые. Это те, кто пытается усидеть на двух стульях. И это, на мой взгляд, более сложный вариант, потому что у них есть какое-то пространство для маневра, и этот маневр может быть в любое время совершен. И вот это меня раздражает намного больше. 

— И уж раз я упомянула об этом самом концерте в Лужниках, то очень многие в Шамане увидели  наследование времен нацистской Германии. Что вы об этом думаете?

— Я не хочу вас удивлять, поскольку я сознательно остаюсь гражданином России ради тех, кто не запятнал имя россиянина, о чем я говорил в своем новогоднем поздравлении год назад. Я воздерживаюсь от прямых аналогий с нацистской Германией.

С другой стороны, образ Шамана поразительно похож на образ мальчика из фильма Рифеншталь. Еще есть огромное количество элементов, инструментов, просто каких-то приемов, взятых из технологии — извиняюсь, что я не очень готов к этой формулировке, — которой пользовалась Германия в 40-е годы. Конечно, это бросается в глаза. Поэтому, что я могу сказать? Наверное, эксперт скажет лучше. 

— Если говорить о тех людях, которые сейчас уезжают из России, можем ли мы сейчас сложить какое-то впечатление о том, что это за люди? Они бегут от чего? От несогласия с режимом, либо от дискомфорта из-за того, что есть такая изоляция страны? Что заставляет россиян покидать страну, и что ждет их за границей? 

— Это очень хороший вопрос в том смысле, что он важный, он очень тяжелый. Он очень емкий. Я не знаю, имею ли я право говорить от имени всех, потому что, наверное, не слишком много знаю, но что-то знаю.

Во-первых, в 2023 году мы дали большое количество концертов, у нас было четыре тура в Европе, и я видел большое количество россиян, приходящих на наши концерты, которые уехали от войны. Причины там схожие, но это не одна причина.

Кто-то уехал действительно от войны, кому-то это отвратительно, кто-то не может, не принимает. Я, кстати, россиян таких встречал не только в Европе. Я вспоминаю девушку, которую я встретил случайно в кафе, покупая завтрак себе и своей жене Тане в Буэнос-Айресе. Просто русскоговорящая девушка-россиянка подошла ко мне, сказала, что меня узнала.

Многие россияне говорят, что они давно уже хотели уехать, и вот сейчас, что называется, просто настал момент. С одной стороны, конечно, эти россияне, может быть, не достойны того, чтобы им в пояс поклониться и сказать “Спасибо вам за вашу антивоенную деятельность”.

С другой стороны, если это сподвигло этих людей на то, чтобы они покинули страну, и вне страны в относительно демократическом обществе искали свое будущее, это не причина на них смотреть свысока.

Я не знаю, что ждет россиян, к сожалению, я не знаю, что ждет украинцев. Я не знаю, что ждет вообще нас, каждого по-разному с точки зрения поведения стран Запада. В частности, стран Западной Европы, которые дают возможность большому количеству очень богатых людей, замешанных в различных финансовых схемах взаимодействия с Россией, с российской экономикой, со всем, что связано с кошмарной деятельностью России, избежать санкций и ответственности.

Это, наверное, не самое страшное, что происходит. Все-таки, наверное, самым страшным является то, что помощь Западной Европы Украине является весьма хаотичной и весьма противоречащей одна другой.

Скажем, рекордное количество ресурсов, которое было куплено у России странами Западной Европы, в 2022 году никак не вяжется с их поддержкой Украины. Точно также и в отношении к россиянам. То есть будут страдать какие-то невинные россияне, обычные, простые, которым будут создавать различные препоны в пребывании за пределами России, в частности, на территории Евросоюза, тем более, Шенгена.

И при этом те, кто действительно должен был бы попасть под санкции, они будут спокойно себя чувствовать. Вот эти все истории с изъятием машин с российскими номерами — это все как-то мелко, это все ударяет, опять же, по тем, кому стоило бы быть за пределами страны, потому что, возможно, они и будут началом чего-то хорошего и светлого.

— Это ваше мнение, на которое вы имеете полное право. У вас есть позиция, вы ее четко заявляете. Вам приходилось сталкиваться с людьми, которые ее не понимают и не принимают на уровне ваших высказываний либо даже на уровне творчества? Не все же россияне согласны с вашими антивоенными песнями. Кто эти люди? Возможно ли таких людей в чем-то переубедить и как-то объяснить, что происходит? 

— Разумеется, я осознаю, что огромное количество не понимают и не разделяют наших позиций, высказанных в творчестве.

Я с момента начала полномасштабного вторжения России в Украину домой не ездил, а с россиянами на московских, питерских или каких-либо других улицах городов не говорил. Разумеется, о том количестве угроз и грязи, которые мы получили, и которые мы все сохраняем просто для истории, говорить нет смысла. Мы об этом даже сказали публично в нашем клипе, например, “Поколение Z”, где всплывают эти ненавидящие комментарии.

Но клип “Поколение Z” вышел у нас в первое полугодие войны, а сейчас уже наступает четвертое. Поэтому за это время, разумеется, такого непонимания, таких знаков непонимания, грязи, неуважения, хамства, зверства, вот, конечно, было такое количество. Я просто даже не знаю, как можно сказать, что нам приходится с этим сталкиваться. Мы себя просто от этого оградили.

А переубедить таких людей, я думаю, нам нашими песнями не удастся. Их удастся переубедить только какими-то воспитательными мерами, примерно такими же, которые использовались в поствоенной Германии, когда люди там голодали, и за просмотр документального фильма о фашизме людям давали поесть, им давали похлебку за просмотр документального кино.

Но до этого еще планета и та ее часть, которая активно вовлечена с одной и с другой стороны в эту войну — как в войну, так и в антивоенное движение — до этого мы пока еще не дожили.

В России все, по мнению очень большого количества находящихся там людей, все прекрасно, к большому сожалению. Намного более важно то, что нам удается каким-то образом поддержать тех, кого переубеждать не надо, но поддерживать их надо.

Я бы хотел вам прочесть два комментария, которые мы получили на нашу самую свежую работу — это “Вальс летающих птиц”. Это наша песня и видеоклип, режиссером которого, кстати, стала Таня Покровская. И мы с ней получаем совершенно потрясающие отзывы на этот клип. И поэтому, может быть, это будет частично ответом на ваш вопрос. 

— Какой фидбэк у этой композиции, и удалось ли донести этой песней то, что хотелось? 

— Да, это тяжелый клип. Причем история такова. Когда я писал песню — а писал я ее уже больше, чем полгода назад — почему-то маячила мысль о прозрении, мысль об осознании страной, народом той страшной ошибки, которую этот народ совершает, совершил и продолжает совершать.

Это какая-то была совершенно детская, наивная и утопическая мысль, и когда мы стали думать с Таней о клипе, мы продолжали тогда говорить такие слова: осознание, осознание, осознание. И потом мы поняли, что никакого осознания нет.

И то, о чем поется в песне, и то, о чем говорится в клипе, как бы совпадает, но посыл там даже немного разный. И вот, наверное, поэтому она такая…

О своей собственной работе, о нашей с Таней работе говорить, что она разноплановая — это немножко нескромно, но я все-таки позволю себе это сделать. Многие так называемые прогрессивные россияне, и не так называемые, которые что-то пытаются делать для страны, находящиеся, в основном, за пределами России, используют некий термин — “пересоберем”. То есть, они хотят пересобрать страну.

В этом клипе, пожалуй, говорится о том, что сейчас, судя по тому, в каком состоянии находится страна, ее не пересоберешь. Или пересобрав, пересоберешь еще во что-то более страшное. И это какая-то констатация.

Я вам прочту два комментария. Один из них оставлен россиянкой или украинкой, я не знаю, мне почему-то, все-таки, кажется, россиянкой: “Ого, а вы действительно, любите свою страну и надеетесь на ее пробуждение. Сколько боли”.

Это очень важно, потому что ни разу с момента начала войны, полномасштабной, как минимум, я не сказал, что я ненавижу Россию. Я не сказал, что я ненавижу всех вокруг. Я ненавижу тех, кто развязал войну. Я ненавижу тех, кто поддерживает эту войну.

И, кстати говоря, в последнее время мне очень часто задают вопросы. И вот благодаря этим комментариям, благодаря следующему, я понял одну вещь. Меня очень часто спрашивают: “Как вы думаете, Максим, какой процент тех, кто поддерживают войну и тех, кто не поддерживает войну?”.

Я до сих пор не знаю, какое между ними процентное соотношение. Но я знаю, что меня теперь интересует другое — какой процент равнодушных. И мне почему-то кажется, что в России процент равнодушных больше, чем процент поддерживающих и не поддерживающих войну вместе взятых.

Многие люди, кстати, говорят другое, говорят и госпожа Альбац (Евгения Альбац, российская журналистка, политолог), и Милов, и один мой знакомый очень хороший юрист, имени которого я называть не буду. Просто потому, что боюсь — он иногда совершает визиты в Россию, защищая там кого-то, не буду говорить, кого.

Они говорят, что большинству россиян эта война отвратительна. Не знаю. Так вот, второй комментарий, который меня заставил об этом думать сейчас, именно сейчас — “Я украинка, живу в Украине. Даже меня тронула эта песня, хотя она о русских. Боже, дай им немного любви, пусть не к моему народу, так к своему”.

Скажите мне, стоило ли писать эту песню и снимать этот клип ради того, чтобы получить хотя бы два таких комментариев? А мы получили таких много. Мне кажется, стоило. 

— Ответ, действительно, более чем исчерпывающий. Какой был для вас 2023 год? Что ждете от 2024-го года? 

—Он был очень сложным, с одной стороны. С другой стороны, если бы можно было потенциально каким-то образом, каким-то чудом разделить тот кошмар, который происходит в мире, и на который мы реагируем, если бы можно было его отделить от той внутренней работы, и не только внутренней, для нас это был абсолютно обычный год.

Потому что каждый год нам тяжело, каждый год мы с момента начала существования нашего коллектива пытаемся доказать что-то этому миру, что мы творчески сильны и так далее. Поэтому это просто был год очередной работы, очередной тяжелой работы.

От 2024 года я не хочу никаких изысков, я не хочу сейчас быть оригинальным. 2023 год отвратительно ознаменован драмой в Израиле. Я надеюсь на то, что драма в Израиле не отвлекла внимание от Украины.

А для мыслящих людей она серьезный знак к пониманию того, что вопрос нужно решать в комплексе. И если даже внимание мирового сообщества она каким-то образом отвлекла от драмы в Украине, то, может быть, это поможет решить вопрос целиком.

На это, я надеюсь, в 2024 году. Я ничего и никому не желаю, кроме этого. Разумеется, всем здоровья, разумеется, всем личного счастья и спокойствия. Куска хлеба за столом. А всем нам, мира, всем нам мира, счастья. И чтобы мы не уставали думать об этом, говорить об этом и делать все для того, чтобы эти кошмарные войны скорее прекратились. 

Читайте также: Антивоенное творчество “Ногу свело”: разговор с лидером группы Максом Покровским и разбор Мацуки