“Раз надо, значит — надо”: что думают о войне РФ против Украины жители российской глубинки

Село Березник расположено на севере России. До Архангельска — почти 700 километров, до Вологды — около 400. Население — 700 человек, больше половины жителей — женщины, в основном — старше 60 лет. Это, как говорится, типичный электорат Владимира Путина.

Но жизнь в Березнике разительно отличается от остальной глубинки России. Люди говорят, что в селе все делает не государство, не Путин, вся надежда лишь на главу Устьянского лесокомбината, на работе которого и держится Березник.

Жители гордятся своим действительно развитым селом, в котором есть даже Ледовый дворец и хоккейные команды. Объединяет их с остальной российской глубинкой — восприятие войны России против Украины. И то, что и из их села мужчин забрали на фронт.

Но если разговорить березниковцев на тему войны, то они начинают подмечать, что и из телевизора, оказывается, могут говорить неправду. Это удалось российской журналистке Катерине Гордеевой в ее проекте “Государству нельзя сказать “нет” из цикла “Скажи Гордеевой”.

Буторин вместо Путина

Местная достопримечательность Березника — Ледовый дворец и женская хоккейная команда “Устьяночка”, капитану которой 83 года, а все игроки 60+. Тренирует команду Мария Онолбаева, вратарь сборной России на Олимпиаде в Ванкувере, которая специально переехала в Березник из Москвы.

Ольга Филимонова до пенсии работала начальником местной почты, сейчас — выдает коньки в Ледовом дворце, а в свободное от работы время — нападающая в “Устьяночке”. Она рассказывает, что для жителей и для развития хоккея в районе все делает не Владимир Владимирович Путин, а Владимир Федорович Буторин, гендиректор Устьянского лесопромышленного комплекса — и Ледовый дворец построил, и формой команды снабжает, и хоккейный интернат финансирует, и автобусами для развозки ребят по соседним селам обеспечивает.

“А государство, мне кажется, в нашей местности ничего не делает. Тут все Буторин финансирует — все кругом. Он заинтересован, чтобы наше село было самым лучшим, чтобы у нас было как можно больше населения, чтобы оно процветало, не загнивало, как другие населенные пункты”, — говорит Ольга Филимонова.

“Наши дороги строит Владимир Федорович, а не Путин”, — добавляет ее односельчанка Валентина Федорова.

Государство появляется в Березнике в виде чиновников, которые приезжают поохотиться в местных лесах.

Тренер хоккейных команд Мария Онолбаева подтверждает — Березнику не нужна Москва, у них тут свое государство в государстве.

А Владимир Буторин для жителей всего района главнее, чем президент Путин.

“В нашей деревне точно главнее, да и по району, наверное, главнее. Потому что он очень много делает для села. В отличие от других сел у нас везде чисто, красиво. Все обеспечены работой. Заработок у всех неплохой. У наших жителей у всех машины, да и не по одной. Можно взять и кредит, потому что знаешь, что надежно получишь зарплату, и сможешь кредит выплатить. Молодежь, которая захотела остаться в селе, дома себе построила — у всех шикарные дома, добротные, современные, уже у всех проведена вода. Туалеты у всех теперь теплые. Все уже живут с удобствами”, — перечисляет Ольга Филимонова.

Кстати, официально дворники для села не полагаются, но люди сами решили, что для поддержания порядка улицы должны убираться. Деньги на зарплату четверым дворникам выделяет все тот же Буторин.

83-летняя Валентина Федорова добавляет, что село живет так хорошо, потому что Буторин не наживается на районе, не ворует, а наоборот — вкладывает деньги в развитие.

“Он деньги в кубышку не прячет. Нет у него дворцов на Майами, нет у него дач. У него простой деревенский дом. Пять лет назад он заложил яблоневый сад в Березнике, в этом году мы приличный урожай собрали. Ну, и самые красивые яблоки собрали в корзину и повезли Владимиру Федоровичу. Смотрим, а у него ремонт в доме идет, а сам он в бараке живет. Куда-то далеко он не ездит. Отдыхает здесь же или поблизости. Любит охоту, ездил на охоту на Белое море, в Сибирь. А так он на работе с раннего утра и до 2 часов ночи. И то, что сейчас у него такие заводы огромные, это благодаря его труду. А большую часть доходов он просто отдает людям”, — делится женщина, кстати, она была первой учительницей еще маленького Володи Буторина.

Валентина Федорова, несмотря на свой почтенный возраст, — капитан хоккейной команды “Устьяночка”. Поэтому в курсе дел Ледового дворца.

“На его содержание нужен 1 миллион рублей. Здесь одних тренеров 13 человек. Два директора. А сколько технических работников! И всем им зарплату платит Владимир Федорович. Не государство”, — подчеркивает хоккеистка.

“Мы занимаемся бесплатно, и форму он нам купил, мы за нее не платили”, — добавляет Ольга Филимонова.

Валентина Федорова и иные ее ровесницы хорошо помнят Вторую мировую войну. Недавно в Березнике умер последний участник боевых действий той войны, ему было 96 лет. Но остались иные ветераны, “дети войны”. Всем им оказывает помощь опять-таки не государство, а все тот же Владимир Буторин.

“В этом году составили смету на год, получилось 1,5 миллиона. Дарим продуктовые наборы примерно на 700 рублей, поздравляем с днем рождения, со свадебными юбилеями. Ветеранам мы выделяем около 180 000 на год. Есть у нас раздел “В последний путь”, если человек постоянно живет в нашей округе, мы выделяем на похороны 12 000 рублей, бесплатно даем транспорт. И все эти деньги выделяет не государство, а Владимир Федорович. Вот мы составили смету, и на этот год он нам дал 1,5 миллиона”, —  перечисляет Валентина Федорова.

В Березнике действует свой Совет села, в нем участвуют по одному представителю от каждой улицы. Совет решает все вопросы по жизнедеятельности и порядку в селе. На заседаниях отчитываются и участковый, и директор школы, и заведующая детским садом, и директор Дома культуры, и хозяин кафе…

Приезд Путина

Недавно в Березник приезжал сам Путин. Валентина Федорова очень хотела встретиться с президентом, так как мечтает сыграть с ним в хоккей.

“Но нам не удалось. Не пускали никого. Оцепление было. Тех, кто встречался с ним, перед этим по 10 дней в карантине держали, в том числе и Буторина. И он согласился, а что делать, если была нужна встреча с президентом”, — говорит она.

Валентина Федорова и ее коллега по команде Ольга Филимонова — типичные представительницы путинского электората. Они считают, что Путин “хороший”, в сравнении с “жестким” Медведевым он “мягче, лояльнее”. А в бардаке, который творится в России, виноват не Путин, а его соратники.  

“Если все соратники выполняли бы его указания, то был бы такой же порядок как у нас в Березнике. Половина из того, что Путин говорит,  делается, а половина — нет”, — рассуждает Ольга.

В качестве примера она приводит ситуацию с мобилизованными, которых отправили на фронт в Украину даже без элементарной военной формы.

“Он сказал — должна быть форма, все должны быть одеты. Нет, ведь на самом деле ребята пошли раздетые. Хорошо, что наш Владимир Федорович одел всех наших военнослужащих. С его же предприятия много в солдаты ушли. Так он даже палатки закупал, на все выделил деньги”, — говорит женщина.

Кто бомбил Донбасс

О войне РФ против Украины жители Березника рассуждают пропагандистскими штампами, которые слышат из телевизора — что “8 лет бомбили Донбасс” и всё в этом духе. В этом плане село не отличается от остальной России. При этом многие ученики Валентины Федоровой с годами переехали жить в Украину.

Есть в селе и беженцы — две украинские семьи. Жители отзываются о них как о “прекрасных людях, добрых, работящих, дети в школе учились — просто замечательные”.

Гордеева: Ну, так не Украина же напала на нас, а мы на них.

Валентина Федорова: Мы вынуждены были.

— Почему?

— Как почему? Если они бомбят Донбасс.

— Так, а кто бомбить его начал? До 2014 года там был мир, благодать, красота. А потом российские войска туда вошли. А если в ваш дом чужие войска войдут?

— Так российские войска же недавно вошли, год назад.

— Так, в 2014 году это все началось.

— Украина стала бомбить, а не Россия.

— Как Украина? Она что сама себя бомбила? Украина бомбила, когда российские войска туда вошли и объявили независимыми эти “Донецкую и Луганскую народную республики”.

— Это же сами жители Донбасса объявили свою независимость.

— Так cначала войска ввели, а потом объявили.

— А с другой стороны, вот видишь, если бы западные государства санкции против России не ввели, то мы бы до сих пор смотрели в рот Европе, Америке. И до сих пор бы возили все из Европы, из Америки.

Вот я по своему району скажу. У нас главное предприятие “Устьянский лесопромышленный комплекс” — предприятие Буторина. У него была уникальная лесозаготовительная техника. Но она вся была из Швеции. Сейчас из Швеции ничего не поступает ему. И он вынужден запчасти к технике делать сами.

— А не было бы войны, и санкций бы не было.

— Да, раньше можно было технику купить в Швеции. Покупали технику, покупали запчасти. А как санкции наложили, то сразу всё свое нашлось — и сырье свое, и люди грамотные, которые могут эти запчасти сделать.

— Неужели за эту технику можно заплатить кучу человеческих жизней? Это же людей убивают.

— Так я войну и связываю с тем, что санкции были введены.

— Так, сначала была война, а потом санкции, а не наоборот.

— Но ведь война с Украиной, а против России теперь все государства санкции ввели, кроме Китая, Индии и Турции и еще каких-то государств. А так вся Европа воюет против России. А чего они воюют против нас и защищают Украину? А чтобы свое оружие сбыть.

Думаешь, США подарят Украине это миллионы долларов, что они ей дают? Они теперь закабалят Украину навечно. Или та же Британия, Германия или Франция.

— Но это будет на их совести, а на нашей совести — смерть.

— А что у них смертей нет что ли? А что на нашу территорию уже снаряды не летят, жертв нет? Телевизор смотри.

— Думаете, по телевизору правду говорят?

— Что-то скрывают, конечно. Не говорят, сколько наших ранено, сколько наших убито.

Мобилизованные возвращаются, но в гробах

Валентина Федорова говорит, что непосредственно из села на войну РФ против Украины ушло четыре человека, двое из них — ее бывшие ученики. Один летом приезжал в отпуск.

“Спрашиваю: страшно там? Говорит, что выжить можно, если ты будешь выполнять все то, что от тебя требуют. Он потом матери написала письмо, что им нужен квадрокоптер, можно ли у Буторина попросить? Я звоню Буторину, он сказал — подумаю. А один квадрокоптер стоит около 800 000. Пока он думал, парень запросил уже  второй квадрокоптер. И Буторин купил два квадрокоптера”, — рассказывает женщина.

Мария Онолбаева подтверждает, что из округи, из соседних деревень очень много мужчин забрали на войну.

“У нас возвращаются ребята, но уже в гробах. При мне троих точно похоронили. А сколько еще таких в нашем Устьянском районе. Люди очень поддерживают. Мы тут и свечи окопные делаем, и носки женщины вяжут. Собираем банки тушенки, кто что может — несет. И потом отправляем всё это на фронт”, — отмечает она.

Гордеева: Никому не кажется, что эта война — вообще какая-то дичь?

Мария Онолбаева: Всем кажется, что это какое-то безумие. Это кошмар, конечно. Но я думаю, все должно закончиться. Я не знаю, кто виноват, но я хочу, чтобы это закончилось…

Я особо не хочу в политику лезть, никогда не интересовалась политикой. Но когда СМИ, телеканалы показывают, мне кажется, где-то неправда. Не та правда. Мы же не знаем, насколько это правдиво.

Вот кто-то говорит, что мы не с украинцами воюем, а с НАТО. И я не понимаю, как можно было сразу отвернуться от России? Все, все европейцы просто отвернулись. Почему? Что мы такое сделали?

— Ну, как? Напали на страну, убиваем людей.

— Да, напали на страну, убиваем людей. А сколько эти люди бомбили Донбасс?

— Кто бомбил Донбасс?

—Говорят, что бомбят украинцы. Но не знаю, где правда.

— А тебе было бы важно эту правду узнать?

— Наверное, да.

— Даже если она будет неприятной?

— Даже если она будет неприятной, если она будет очень болезненна. Я такой человек, что хочу просто знать правду, потому что ложь неприятна. Не люблю людей лживых.

— А если выяснится, что нас обманули, мы просто напали на чужую страну, поубивали там кучу женщин, детей?

— Это будет очень больно для всех, если это окажется правдой. Или это правда?

У зятя трое детей — все равно забрали на фронт

У Ольги Филимоновой на фронт забрали зятя. Несмотря на то, что он многодетный отец, воспитывает троих детей. А просто дочка приемная, из-за этого его забрали. И никакой отсрочки не дали.

Гордеева: К вам Путин приезжал, вы не пробовали поговорить?

Ольга Филимонова: А там у них своих проблем хватает. Мы уж не стали говорить. Это же надо было еще к нему попасть. А всего из деревни ушло на фронт четыре человека. Все по повесткам. Зятю вообще повестку вручили, когда он в командировке был. Полгода уже нет. Он звонит вечерами, у них sim-карты специальные, чтобы звонить.

— А не пойти вариантов не было?

— У нас Анар такой человек, что не скажет “нет”. Раз надо, значит — надо.

— А деньги за это платят?

— Платят, но не все, которые положены. Путинские платят, а вот доплаты… Путинские — это типа зарплаты, 150 тысяч рублей (1 900 долларов, — ред.). Но они же за свой счет питаются, одежка вся своя. И его жена, моя дочь Оксана, каждую неделю отправляет ему 15-16 тысяч. И каждый месяц посылки, а то и по две отправляем. Масляный генератор купили, купили буржуйку, палатку — всё отправляем.

— А дочь в каком состоянии?

— Переживает. А куда деваться? Раз надо, значит — надо.

— Вы сейчас боитесь, каким зять с фронта вернется?

— Нет, не боимся. Будем принимать. Будем, как говорится, жить, привыкать, подстраиваться где-то. Ничего страшного. Переживем.

— А сама по себе эта война всех устраивает?

— Нет, конечно. Как война может устраивать? Вот у нас, например, зятя дома нет. Это такой хаос. Нам надо утром детей в садик отвести, потому что дочь работает, надо дрова наколоть. А мне еще и на работу, и на хоккей успеть. Вот мы все кругом, колесом бегаем.

— А есть же еще другая часть вопроса: люди в Украине погибают. Мирные люди — женщины, дети.

— В том то и дело. Дети — это вообще… Как посмотришь… У меня даже сейчас мурашки по коже. Их так жалко. Зачем их там бомбят без конца и края?

— А кто бомбит?

— Как кто? ВСУ. Они же по мирному населению стреляют. Не наши же люди стреляют.

— Почему вы так думаете?

— Ведь мы же смотрим [телевизор], видим политику, видим, что творится.

— То есть вы думаете, что эту войну начала Украина?

— К этому шли долго, но к этому всё подвели.

— А можно было не начинать?

— Мне кажется, нет. Тогда бы не начали бомбить нас.

— Ну, тогда бы мы были правы.

— А думаете, мы сейчас не правы?

— Думаю, что нет.

— А я думаю, что правы. Я думаю, что надо всех наемников расколотить там и выгнать из Украины.

— Так это ж украинцы, это же их страна.

— А воюют-то не украинцы, мало украинцев воюет, воюют-то наемники.

— Это кто говорит?

— Как, кто говорит? А по телевизору посмотрите, даже чернокожие бегают с автоматами, с оружием. Он что украинец? В Украине не может быть негров. Это политика.

— А если вдруг окажется, что все не так?

— Ну, где-то все равно ведь бывают ошибки. Но все равно надо как-то заканчивать эту войну. Она нам надоела.

— А людей этим не вернешь.

— Ну, что делать? В Великую Отечественную войну тоже много погибло.

— Так там на нас напали…

— А тут мы защищаемся.

— От кого?

— Украину защищаем, какую-то часть Украины. Кто-то хочет, кто-то не хочет. Многие против нашей России. У нас даже есть родственники, которые живут в Украине. И они против нас. Они обзывают нас всяко, что мы напали. Они не общаются с нами. Не хотят. Они дальние родственники. Да и ничего страшного.

— А вам лично станет лучше, если Россия отвоюет часть Украины?

— Знаете, мне от этого ни холодно, ни жарко, если честно. Ведь жили же мирно. СССР был. А тут надо же так случилось. Кто-то против кого-то.

Ну, отвоюют Донбасс, Харьков, Харьковскую область… Ну, и чего? Что дальше? Ну, присоединят к нам. А остановится у них эта вражда или не остановится — ведь непонятно. Ну, куда деваться? Раз они заварили такую кашу, значит, надо ее расхлебывать.

— А по телевизору правду говорят?

— Половина неправды.

— А вы все равно смотрите.

— А как, если с утра включаем и до вечера телевизор?

— А если вдруг окажется, что все, что говорили по телевизору, не так?

— Переживем. Русские терпеливые, всё переживут.

— Мы с вами можем что-то сделать, чтобы закончить войну?

— Нет, мы не можем. Ну что мы можем? Мы простые люди. Но если мне, например, скажет президент идти на войну — я пойду. Я бы даже санитаркой пошла. Я говорить “нет” не буду. Я считаю, что раз надо, значит — надо.