Пусть все ангелы мира слетятся над Украиной: интервью с режиссером Романом Балаяном

Роман Балаян — украинский кинорежиссер, сценарист и кинопродюсер армянского происхождения. Народный артист Украины, член Национальной академии искусств, президент Союза армян Украины.

Родился в Нагорном Карабахе в 1941 году. Окончил театральный институт им. И. Карпенко-Карого, называет себя учеником Сергея Параджанова. Широкую популярность Балаяну принесли киноленты “Полеты во сне и наяву”, “Храни меня, мой талисман”, “Каштанка” и другие.

В 2014 году, несмотря на тесные творческие и личные связи со многими российскими деятелями культуры и искусства, резко выступил против режима Путина после оккупации Крыма и части Донбасса. В феврале 2022 года с началом полномасштабного вторжения РФ в Украину на несколько месяцев покинул страну, после вернулся и проживает в Киеве.

Роман Балаян — гость программы “Люди доброй воли” телеканала FREEДOM.

Ведущий — Сакен Аймурзаев.

“Сейчас время документального кино”

— Вы вернулись в Киев в сентябре 2022 года. Как вы сейчас живете в войне?

— Как и все. Каждый день воздушные тревоги. Моя жена встает и уходит пересидеть в ванную, я не встаю.

А так постоянно сижу в YouTube, только встал — сразу в YouTube. Но поскольку я кино вообще не смотрю, приходится в YouTube шастать, смотреть, где что происходит.

Также хохмы смотрю. Жена говорит: “Как тебе не стыдно, в стране война!” Я ей: “Поэтому я смотрю хохмы, это отвлекает”.

Я сейчас перестал долго ходить, потому что с ногой проблема. Три года назад умер мой ближайший друг — скульптор Николай Рапай. Тогда мои бездельные дни заключались в том, что я брал такси, приезжал к Рапаю, мы дурачились, хохмили. Это меня очень поддерживало. Сейчас куда ходить? Хожу иногда, встречаемся с друзьями.

— А если говорить о фильмах про нынешнюю войну.. Как снимать?

— Сейчас время документального кино. Документального кино о людях, о разных. Конечно, нужны документальные фильмы про саму войну, что там творится. Я имею в виду качественное документальное кино. И посылать фильмы далее, чтобы знали, что это все происходит на нашей земле. Я всегда возмущаюсь, что на Западе, когда включаешь каналы, то выскакивает российский канал с их пропагандой.

— Вы сказали, что не смотрите кино. И свои фильмы тоже не пересматриваете?

— Я недавно пересмотрел последний свой фильм. Это редкое явление, потому что я после перезаписи никогда ничего не смотрю. Но вот, пересмотрел, ничего ущербного не заметил.

Один киевский критик написал: “Не ходите на этот фильм, там всего 10 минут диалога”. Я никогда не обижаюсь и не сержусь. Но я говорю: “Если бы вы видели те недостатки, которые я вижу в своих фильмах, вам бы цены не было”.

“Уже нет темы общения, есть тема разобщения”

— Вы особо активно не высказываетесь по поводу всего происходящего. А хочется иногда? Например, блог какой-нибудь вести?

— Нет. Я все-таки человек культуры, а художник и государство — это два разных понятия, они не соприкасаются. Какое бы ни было государство, это совершенно другое. Всегда есть какие-то тщетные усилия как-нибудь поправить, но рядом-то их нет, чтобы сказать им в лицо, а не в лицо я не умею.

Даже в фильме ругать власть или кого-то — это не мое. Мне это неинтересно.

Надо снимать про любовь, надо снимать комедии — надо отвлекать людей. Это маленький отдых, понимаете? На час, на два. Люди должны это получать. Но что-то в голову не приходят такие мысли.

— Вы были дружны со многими российскими деятелями культуры. Какие сейчас взаимоотношения? Например, Никита Михалков, который очень яро поддерживает их “СВО”. Вы видели его последние ролики?

— Я перестал смотреть. Я был его единственным другом, по его понятиям, он это в одной из телепрограмм говорил. Мы в свое время очень дружили. Я не могу друзей ненавидеть, это очень трудно. Но я отдалился вовсе. Я не звоню, он не звонит. Что будет, если вдруг встретимся, я тоже не знаю.

— А иногда хочется просто набрать и что-то сказать?

—Сейчас нет.

Уже нет темы общения, есть тема разобщения.

“Россия часто предавала Армению“

— Вы следите за ситуацией в Армении?

— Да. И думаю, что Азербайджан не успокоится.

— А удастся Армении отойти от России? Мы уже видим начало этого процесса.

— Будет плохо еще долго. Так просто не отпустят. Там беда еще в том, что богатые армяне большей частью живут в России. А в целом, Россия часто предавала Армению, еще с прошлых веков.

Понимаете, Армения окружена странами, ее не любящими или ненавидящими. Положение такое. Как Израиль.

Если бы Европа решила бы на границах Армении с Азербайджаном выставить миротворческие войска, то, может быть, что-то получилось бы.

Я переживаю за Украину, я переживаю за Армению. Это два моих переживания.

“Режиссура — это судьба”

— Самый большой простой в вашей творческой жизни — сколько лет?

— Это когда в 1976 году я закончил съемки “Бирюка”, а в 1981-м начал съемки “Полеты во сне и наяву”. Но у меня было четыре сценария, которые здесь не утвердили. Два сценария в Армении, которые не утвердили.

— А что вы делали в периоды простоя, как зарабатывали на жизнь?

— Было бюро кинопропаганды, мы ездили по городам со своими фильмами, это оплачивалось.

Взять мои “Полеты во сне и наяву”, [в прокате] фильм посмотрели более 6 миллионов зрителей — это был минимум на то время.

— На то время — да. Гайдаевские фильмы десятки миллионов собирали.

— Да. Поэтому я радовался, что мой фильм крутят по городам, по окрестностям. Люди специально ездили смотреть.

В 1986 году с фильмом “Храни меня, мой талисман” я был на конкурсе в Венеции. До этого я не знал Марселя Мартена, который являлся президентом Ассоциации кинокритиков Европы. И вот, на следующий день поле показа “Талисмана” переводчица говорит: “Тут Марсель Мартен хочет с тобой познакомиться”. Его со мной знакомят. Он немножко по-русски говорит: “В начале 1983 года я был в Москве, я дружил с [председателем Госкомитета СССР по кинематографии] Филиппом Ермашом. Там я посмотрел ваш фильм “Полеты во сне и наяву”, фильм мне понравился. И вечером я Филиппу говорю: “Филипп, есть фильм для Канн. Ничего не обещаю, но за главную мужскую роль уж точно получит награду”. А Филипп сказал мне: “Марсель, я бы не хотел этого”“.

И после этого рассказа Марсель мне говорит: “Извините меня. Вы обиделись?” Я протягиваю ему руку и говорю: “Нет. Как ни странно, я бы поступил как вы — ради друга не взял бы [фильм]”. Хотя его друг (Филипп Ермаш, — ред.) был, конечно, подлец. Он чуть ли ни антисоветчиной назвал этот фильм.

“Полеты во сне и наяву” — единственная моя картина, которая нигде не была, потому что было нельзя.

Режиссура — это судьба. Сценарист — это профессия, а режиссура — это судьба.

Режиссуру можно не преподавать. Я не думаю, что институт меня чему-то научил. Наоборот, ему не удалось меня чему-то научить.

— А кто научил?

— Я каждый день бывал у Сергея Параджанова. Я ездил в мастерскую к [художнику] Грише Гавриленко, к [скульптору] Коле Рапаю. Это другое мышление было.

— В этом году 100-летие с рождения Параджанова. Меня удивили некоторые статьи к его юбилею — как будто бы люди понимают, что бы он сейчас говорил.

— Говорил бы то же самое, что и тогда. Что коммунисты — это фашисты и так далее. Его же посадили за это.

Параджанов — это стихийное явление. Это что-то необыкновенное.

Этот человек никогда на земле не был, он летал все время. Я больше не встречал таких людей.

Я стал режиссером из зависти к нему.

Параджанов за минуту мог придумать короткометражку. Один его разговор. “А что ты в Париже делаешь?” — “Снимаю, мне поручили рекламу духов Chanel”. И Параджанов тут же на ходу придумывает: “Смотри, идет женщина мимо витрин, а навстречу идет плохо одетый мужчина и ест багет. Она проходит мимо него (мы видим это в отражении витрины), он ее не замечает, но ощущает аромат, и начинает принюхиваться. Следующий кадр: он звонит в дверь собственной квартиры, жена открывает, принюхивается и дает ему пощечину. Шанель!”. Тот был потрясен и говорит: “Но это кино, я не могу, я должен рекламу снимать”. — “Я тебя понял. Иди, снимай рекламу”.

Как-то привели к Сергею домой ассистента [итальянского кинорежиссера] Федерико Феллини. Этого ассистента звали Бернардо. Параджанов взял свои тарелки, разрисовал их, сделал подарочный букет и сказал: “Отвезешь Феллини”. Через два месяца я поднимаюсь к Параджанову, а его нет. И тут соседка: “Вы к Сергею? Заберите письмо. Ему принесли, его не было, мне оставили”. А письмо от Федерико Феллини. И тут Сергей на лифте поднимается. Я ему: “Сергей, как вы думаете, от кого вам пришло письмо?” Он: “От Феллини? Ну, и что он пишет?” Я говорю: “Наверное, что-то хорошее”. Он говорит: “Лучше бы что-нибудь прислал”.

“Чтобы все ангелы мира слетелись”

— Все-таки режиссер — человек фантазии, человек-провидец. Какой конец этого ужаса, в котором мы сейчас живем, вы видите?

— Чтобы все ангелы мира слетелись и начали парить над Украиной. Вот так летают, и сами кайфуют от того, что все закончилось в такой стране.

Давайте болеть за нашу страну, чтобы меньше народа погибало, меньше солдат погибало. Что для этого надо? Ты можешь чем-то помочь? “У меня деньги”. А кто тебя просит деньгами? Это другая энергия, чем деньги, понимаете?

Из предыдущих выпусков проекта “Люди доброй воли”:

• Лукашенко не удалось сломить нас: большое интервью со Светланой Тихановской
• Освобождение из российского плена стало неожиданностью: большое интервью с Нариманом Джелялом
• Путинский режим продлится и без Путина: будущее России и российского общества обсуждаем с антропологом Василиной Орловой
• Почти каждый русский классик крайне империалистичен: о колониализме в русской литературе говорим с литературоведом Эвой Томпсон
• Почему пики популярности Путина приходятся на военные кампании: интервью с социологом Львом Гудковым
• Карательная психиатрия в СССР и в современной России: интервью с российским правозащитником Александром Подрабинеком
• Трансформация Ирана от оплота стабильности до “оси зла”: интервью с востоковедом Михаилом Крутихиным