Первый россиянин добился снятия статуса “иноагента” — подробности от Мацуки

Москва нашла, казалось бы, безотказный способ затыкать рот несогласным — объявлять их “иноагентами”. Это заставило многих уехать. Жизнь тех, кто остался в стране, превратилась в ад. Но оказалось, что систему можно обойти. Шеф-редактор телеканала FREEДOM Алексей Мацука разыскал первого россиянина, отменившего это “клеймо” через суд. А также поговорил с теми, кого в России объявили “иноагентами”.  

“Иноагент” — политик и оппозиционер

С недавних пор объявить человека “иностранным агентом” в России можно без всяких на то оснований. Вот просто так, потому что кому-то захотелось. Раньше для этого был необходим хотя бы формальный повод — иностранное финансирование. 

За политиком Леонидом Гозманом охотились полгода — хотели его внести в список “иноагентов”, но никак не могли найти повод. Писали запросы, искали — не перечислил ли ему кто-то доллары, евро или другую валюту. И повод появился. Выяснили, что Гозман получил гонорар за статью в иностранном издании — и сразу же внесли в “черные списки”. 

“Они назначают “врагами народа”, кого хотят. Всех себе неугодных они рано или поздно объявляют “врагами отечества”. Все по желанию власти. Как начальник захочет, так и будет. Говорят, что Геринг говорил: кто еврей, а кто — нет, решаю я. И вот они решают”, — говорит Леонид Гозман.

Кто придумал эту всю систему, когда выдавать несогласных, лишить работы, средств к существованию можно простым внесением в списки Минюста РФ? Гозман уверен, что команда шла с самого верха, из Кремля. 

“Есть группа каких-то ФСБшников, которая приписана к Министерству юстиции, и они это делают. Но само решение и одобрение их действий идет, естественно, с самого верха. Это решение Путина, это решение его ближайших людей. То есть само решение иметь “иностранных агентов” — от Владимира Путина. Дальше эта система работает сама на себя. Представьте себе, если какой-нибудь полковник Тютькин придет и скажет своему генералу, что мы нашли уже всех “иностранных агентов”, то генерал скажет: “Спасибо тебе, Тютькин”, и… расформируют группу, Тютькин вернется на прежнее место службы, а генеральскую звезду не получит”, — поясняет оппозиционный российский политик.

Бездушную бюрократическую систему люди не интересуют. Главное — оправдать свою, чиновничью необходимость. Поэтому им и нужны все новые и новые “иноагенты”, которых объявляют каждую пятницу. За теми, кто против режима, по сути охотятся.

“За мной они охотились больше полугода. Это видно по документам, которые Минюст представил в суд, когда мы обжаловали это решение. Они представили в суд письма, которые они рассылали по разным органам за восемь или девять месяцев до принятия решения. В них, например, они запрашивали, нет ли у меня иностранного финансирования. Это было давно, тогда еще для назначения “иностранным агентом” надо было иметь иностранное финансирование”, — продолжает Гозман. 

У Гозмана его таки нашли. Он — автор множества статей, в том числе и в зарубежной прессе. И американский журнал, как назло, прислал гонорар. И чтобы потроллить систему, политик решил сам признаться. 

“Иностранным агентом” может быть объявлено любое лицо, которое находится под влиянием иностранцев. И когда они это [решение] приняли, я честно написал, что “каюсь”, я нахожусь под влиянием англичанина Шекспира, грека Аристотеля, еврея Христа и так далее”, — вспоминает россиянин.

Над этим можно шутить, можно по этому поводу иронизировать, но это — если “иноагент” живет за пределами России и смог накопить какие-то средства или найти новую работу. А те, кто остался в России… Раз они “под влиянием иностранцев”, то не могут заниматься политической деятельностью, выдвигаться в депутаты. А также в большинстве случаев лишаются работы. Леонид Гозман преподавал в трех вузах. 

“В одном мне честно сразу сказали, что контракт со мной продлен не будет именно потому, что я “иностранный агент”. В другом очень старались, но не получилось. В третьем тоже не получилось. То есть это запрет на профессиональную деятельность. Кроме того, это открытый контроль за твоими расходами. Это необходимость писать отчетность четыре раза в год, по 60 с чем-то страниц, таблички в Excel заполнять и так далее”, — перечислил он.

В списке “иноагентов” — и звезды эстрады, и известные политики, журналисты, правозащитники. Но есть и представители профессий, казалось бы, далеких от политики, публичности. Есть даже… доярка. Одних внесли в списки “иноагентов” уже давно, как, например, Максима Галкина и Андрея Макаревича. Других, несмотря на то, что открыто поддерживают Украину, — только недавно, как Бориса Гребенщикова. 

Понять логику власти невозможно, если она вообще есть. Скорее всего, предполагает Леонид Гозман, существует какой-то план по количеству “иноагентов”. 

“У них план по количеству, они каждую пятницу должны выдавать новых “иностранных агентов”. Вот они там сидят и пытаются вспомнить — а кого еще? Думаю, что есть люди, которые давно заслужили звание “иностранного агента”, но им его не дают почему-то. А есть люди, которые вообще непонятно в список попали. Вот никто их не знает, ничего никому не делал, и вдруг — “иностранный агент”, — отмечает Гозман.

“Звание приличного человека”, “признание того, что мысли и действия — правильны”. Как только сами “иноагенты” и их близкие ни называют этот статус. Леонид Гозман вообще сравнил “иноагентство” с орденом Почетного легиона. 

“Всем же понятно, что этот орден — что-то вроде ордена Почетного легиона. И я надеюсь, что когда этот режим сгинет, это и будет оформлено каким-то образом и можно будет с гордостью носить. Мои друзья понимают, что это. То есть никто не выражал мне соболезнования, а наоборот — поздравляли”, — продолжает оппозиционер.

Ежедневно в России растет число политзаключенных, людей, которых преследуют за политические убеждения, тех, кто несмотря на репрессии не боится открыто говорить, что он против войны. Вот только поможет ли это? Чем все закончится?  

“Война должна прекратиться победой Украины. У Украины в руках два фактора. Первый: героизм, профессионализм, с которым сражаются украинские солдаты, восхищающий весь мир. И второй — помощь Запада. Если он сохранится, то Украина, конечно, победит. У России все плохо впереди после таких страшных преступлений.  Самое ужасное, если Путин сохранит власть. Или второй не лучший вариант — это силовой распад страны. Гражданская война, война между территориями. Князь Рязанский против князя Владимирского. Частные армии друг с другом. Они зальют страну кровью. Распад страны — это, может, хорошо. А вот как это будет происходить? Есть вариант военного или дворцового переворота и установление новой диктатуры. Но это есть шанс, что это будет более разумная диктатура, чем та, с которой мы имеем дело сейчас”, — прогнозирует Гозман.

Он уверен, что когда Путина не станет, война, вероятнее всего, закончится сразу же.  

“Скорее всего, это прекратится, потому что Путин является единственным бенефициаром войны. Больше она никому невыгодна. И Путин — единственный человек из высшего руководства, который не может отступить назад. Любой следующий может отступить, свалить все на Путина, потому что война предельно невыгодна и позорна. И уже не говорю о том, что она нарушает международное право, нормы морали — им наплевать, но она просто им невыгодна. Поэтому я надеюсь, что следующий диктатор остановит ее”, — заключает оппозиционный политик.

“Иноагент” — правозащитник

Можно ли отбиться от статуса “иноагента”? Теоретически — можно, но удается это лишь единицам. 

Например, правозащитник из Тамбова Владимир Жилкин, на которого навесили этот ярлык, смог от него избавиться. А “иноагентом” его объявили, вдумайтесь, — за 171 рубль, полученный от иностранца. По нынешнему курсу это около 2 долларов. 

20 лет преподавания в вузе, доцент, профессор, кандидат наук. Блестящая карьера, казалось бы, что еще нужно? Но Владимир еще и правозащитник. Не мог спокойно наблюдать, как в его родном Тамбове вырубают деревья, как незаконно застраивают территории, как безосновательно задерживают людей, отстаивающих свою позицию. Результат — увольнение из вуза по надуманному предлогу — сокращение. Это было около шести лет назад. 

Чтобы содержать семью, Владимир был вынужден таксовать. Однажды подвозил студента из Марокко, у того при себе не оказалось налички. Парень пообещал скинуть деньги за поездку водителю на карту — 171 рубль. Что он и сделал. Именно этот платеж и стал официальной причиной объявления Владимира Жилкина “иностранным агентом”. 

“Мы много потом на эту тему шутили. Но так или иначе, эта сумма стала формальным предлогом. Действительно, получил деньги от иностранца.  Вот тогда как-то и в голову не приходило пугаться таких вещей. Честно говоря, и сейчас мы спокойно друг другу переводим средства. Например, придя на рынок, мы можем перечислить друг другу какие-то средства. И после покупки пучка редиски может оказаться, что мы финансировали, допустим, какую-то иностранную спецслужбу”, — говорит правозащитник.

Те, кто признан “иноагентом” и остался жить в России, в один голос утверждают — жизнь становится невыносимой. Главная проблема — работа. Вернее, ее отсутствие. Хотя Владимира уволили из вуза задолго до того, как объявили “иноагентом”, но этот статус еще больше усложнил жизнь. 

“После этого стало сложно вдвойне, потому что с “иноагентами” не желают взаимодействовать не только официальные государственные, муниципальные структуры, но, в том числе, и бизнес, особенно если говорить о региональном бизнесе. Я когда был в активном поиске работы, несколько раз доходил до собеседований. Вроде бы “да-да, устраивайтесь”. А потом: “Почему вы не сказали, что вы “иностранный агент?” — рассказывает Жилкин.

Многие, кого признали “иноагентами”, уехали из России. Но такая возможность есть далеко не у всех. Переезд за границу — это, прежде всего, немалые финансовые расходы. Есть и другая причина — многие принципиально хотят оставаться в России и изнутри бороться с системой. Но с такими боятся не просто дружить, а даже мельком общаться. 

“Иноагент” — это серьезная проверка для твоего окружения, друзей, работодателей, родственников, соседей, то есть всех без исключения. А учитывая, что гайки закручиваются, то очень много и граждан, и институтов этот тест не проходят”, — констатирует Владимир.

Жилкин решил бороться с системой и избавиться от статуса “иностранного агента”. Судился, запрашивал документы… 

“Выяснилось, что инициатива шла от Минюста. Он сделал запросы и фактически помог с обнаружением этой суммы. Только после этого [меня объявили “иноагентом”]. Это нарушение логики и действий говорит об определенном заказе”, — уверен правозащитник.

Дальше — еще интереснее. Владимир написал письмо в Минюст РФ с просьбой об исключении из списка “иноагентов”. Привел доводы. И то ли чиновник совестливый попался, то ли система где-то дала сбой — но Минюст свое решение об “иноагентстве” Владимира… отменил. Но только с момента издания этого нового приказа. Правозащитник возмутился, мол, а все это время за что меня держали в “черных списках”? Потребовал отменить действие статуса с самого первого дня. Судился, дошел до Верховного суда, но везде получил отказы. И теперь никто не может понять: юридически он до сих пор “иноагент” или уже нет? 

“Это, наверное, может быть только в нашей стране. Даже Минюст выпустил приказ [о снятии статуса “иноагента”], но суд не согласен с приказом, который сам же Минюст выпустил”, — акцентирует Владимир.

Гайки закручивают настолько, что силовики получили прямую инструкцию — действовать как можно жестче. В случае с Владимиром они даже не удосужились уточнить его адрес. И в 6 утра сначала выломали дверь… в соседской квартире. Потом сказали: “Ошибочка вышла, с кем не бывает”. Поняв, что ошиблись, вломились и в квартиру Жилкиных. Владимира повалили на пол, били. Забрали в участок, допрашивали как свидетеля. То есть избиение и обыск — даже не по подозрению в совершении преступления, а у человека в статусе свидетеля. Все это было связано с участием Владимира в движении “Голос”, активисты которого наблюдают за выборами. 

Казалось бы, сейчас ведь он победил систему. Но даже после отмены статуса жизнь особых подарков не преподносит. В России теперь даже бывший “иноагент” для многих людей и организаций — тоже определенный маркер. Якобы человек ненадежный, от него всего можно ожидать. А уж подпускать к студентам — точно нельзя, мало ли что он им может рассказывать с его “иноагентским” прошлым. 

“До этого у меня было порядка 20 лет преподавательской карьеры. Я был доцентом, профессором, кандидатом наук. К сожалению, я так понял, что даже сейчас, лишившись этого статуса, скорее всего, до окончания этого путинского режима вряд ли смогу попасть хоть в какие-то образовательные учреждения. Хоть я теперь формально по приказу Минюста не являюсь “иностранным агентом”, — резюмирует Владимир Жилкин.

Читайте также: Кто за и кто против войны: анализ музыкальной среды России от Артемия Троицкого