“На одну ракетную атаку им нужно работать до двух месяцев”: о прогрессии войны говорим с главой ГУР Украины Кириллом Будановым

Сколько ракет осталось у российской армии для массированных атак. Каков баланс сил на передовой. Оборона Бахмута. Поддерживают ли россияне войну в Украине. Что ждет в 2023 году. И какой будет победа Украины. Об этом в интервью телеканалу “Рада” рассказал глава Главного управления разведки Минобороны Украины Кирилл Буданов.

Запас ракет и боеприпасов у РФ

— После новогодней массированной атаки России были заявления, что у них осталось ракет еще на 2-3 таких удара. Насколько это соответствует действительности?

— У них осталось, в принципе, на две подобные атаки. Но хочу обратить внимание, в тот раз они применили уже меньше ракет, чем в предыдущих волнах. То есть они уменьшают количество ракет, чтобы держать хоть какую-то имитацию интенсивности атак.

Вот вначале они осуществляли атаки по понедельникам — раз в 7 дней. Потом было — раз в 10 дней. Сейчас — раз в 14-15 дней.

То есть они постоянно увеличивают срок и уменьшают количество ракет в одном залпе, чтобы держать эту ситуацию.

— Если они начали примерно со 150 ракет за раз…

— Если грубо брать, так оно и есть.

— И примерно 40 ракет они могут производить ежемесячно…

— Если очень благоприятные условия, то ракет Х-101 и “Калибр” они суммарно в месяц могут производить до 50 штук.

То есть на одну ракетную атаку им нужно работать полтора-два месяца.

— То есть если у них “по нулям” по ракетам, то для производства ракет для новой атаки нужно полтора месяца?

— Да. А в действительности — два месяца.

Но “в ноль” они выйдут через две с половиной таких атак.

— А россияне готовы выходить “в ноль” по ракетам? Это же угрожает их безопасности, как они декларируют. По их словам, должно быть 30% неприкосновенного запаса. А если они и НЗ используют, то значит, они идут ва-банк?

— Они уже давно пошли ва-банк. У них уже возникли значительные проблемы с обычными видами вооружений — артиллерийскими боеприпасами. Там тоже будет катастрофа где-то к марту, проблемы с боеприпасами будут очень явными.

— А мы с россиянами уже пришли к паритету вооружения на фронте?

— Мы до него не дошли. Потому что баланс в другом.

Еще в марте мы столкнулись с тем, что если бы не помощь боеприпасами наших партнеров (и не только западных, кстати), нам банально нечем было бы стрелять. Средства поражения были бы, а боеприпасы к нему отсутствовали бы. И все время мы боремся с этой проблемой. Обеспечить себя боеприпасами — это самая главная проблема. Она гораздо острее, чем проблема определенной нехватки боевой техники.

И в России сейчас то же самое. Они не рассчитывали, что война будет длиться столько времени. Поэтому они применяли значительные объемы боеприпасов ежедневно. И ближе к осени поняли, что так долго они уже не смогут выдержать. Начали постепенно снижать количество боеприпасов, которые у нас летят каждый день.

Сейчас это количество, кстати, упало до 12-20 тысяч в сутки. А начали они с 60 тысяч. То есть снижение в три раза.

И паритетность у нас будет в том, что мы для себя как доставали боеприпасы за границей и производили новые, так и будем. А Россия очень скоро столкнется с проблемой, что они смогут рассчитывать только на свой остаток (который к марту придет к критическому состоянию) и на собственные производственные мощности. Ну, и на совсем небольшое количество того, что они смогут где-нибудь за границей достать.

Смотрите, в сутки мы используем то количество боеприпасов, которое в среднем суммарно производят две-три европейские страны, работая на полную мощность промышленностью за месяц. А мы применяем за сутки.

— А не будет ли мирового голода боеприпасов?

— А он уже есть. Почему идет нехватка, и почему так резко поднялись цены на боеприпасы? Именно из-за этой войны.

— По вашему мнению, к весне сколько россияне смогут в сутки использовать артиллерийских боеприпасов?

— Им нужно поддержать цифру до 20 тысяч. Но думаю, они упадут где-то до 10-15 тысяч из-за нехватки. Это тоже много, но если сравнивать с начальной цифрой в 60 тысяч…

К марту их запасы боеприпасов упадут ниже 30%. Это для них большая проблема. Это проблема больше, чем с ракетами. Потому что оперативно-тактические, стратегические ракеты они не применяют ни в боевой подготовке, ни на учениях, а только на показательную стрельбу. А обычная боевая артиллерийская подготовка нуждается в проведении практических стрельб. Без этого ты человека не научишь.

— А военные запасы Беларуси помогут России?

— Они у них уже вытащили все, что могли. А производственные мощности Беларуси не способны обеспечить эти объемы. Никто в мире не способен в сутки произвести 60 тысяч боеприпасов. И Беларусь в этом аспекте не исключение.

Беларусь сейчас пытается построить “с нуля” новые линии производства 122мм, 152мм арт-боеприпасов и реактивные снаряды системы “Град”. Но это потребует времени для начала производства. И эти серии не будут велики.

Это 3-4 тысячи боеприпасов в месяц при использовании около 20 тысяч в день.

— Насколько велик парк тактической авиации у россиян?

— На момент распада Советского Союза было около 150 стратегических бомбардировщиков. Были Ту-95, были Ту-160, по ТУ-22. Относительно парка стратегической авиации — сейчас летают около 60%.

Ситуация в районе Бахмута

— 27 и 28 декабря вы были в Бахмуте. Каковы ваши впечатления от этой поездки?

— Причины поездки не секретные. Там находится наше подразделение специального назначения. Я приехал поддержать ребят, наградить, услышать проблемные вопросы, каково их видение по улучшению ситуации.

В принципе, военная ситуация там не катастрофическая. Если вас интересует мое впечатление, там катастрофа — город. Я много раз был в Бахмуте еще до начала войны. Затем в военный период с 2014 года. По моему восприятию, Бахмута как города больше не существует. Определенные районы точно восстановлению не подлежат. Оккупанты совершенно разрушили, сделали непригодным для жизни целый город, очередной город.

Но россияне там несут огромные потери, когда труп на труп кладут, как мешок с песком. Это реальная правда.

— Многие в отношении Бахмута проводят аналогию с Мариуполем. Что Бахмут сейчас концентрирует на себе большие силы противника и как бы развязывает нам руки по другим направлениям.

— С моей точки зрения, ситуацию с Мариуполем и Бахмутом нельзя сравнивать. Это совершенно разные вопросы.

— Они туда бросаю и бросают “мобиков”. Насколько России хватит мобилизационного ресурса?

— Мобилизационный ресурс России значителен, они могут призывать очень долго людей.  Но боеприпасов у нас пока хватает.

Напомню, что россияне с конца июля кричали, что уже почти взяли Бахмут. Снимали ролики: “Мы в Бахмуте, Бахмут наш”. И что дальше?

Россия в огне

— В последнее время — взрывы на российском аэродроме в Энгельсе, горят воинские части и казармы…

— Машины горят с надписью Z в городах России, много чрезвычайных событий на железной дороге происходит почти каждый день. Многое бывает на Транссибирской магистрали (железная дорога между Челябинском и Владивостоком, соединяющая европейскую часть России с крупнейшими восточносибирскими и дальневосточными промышленными городами, — ред.). Это по всей России. У них постоянно задерживается движение [поездов].

— Это российские протестные настроения?

— Это все вместе — российские протестные настроения, недовольные россияне, акты саботажа. Где-то это работа, скажем так, наших спецслужб по работе с россиянами, работа партнерских организаций с россиянами. Это комплекс.

— А протесты?

— Протесты не могут быть в России. Это невозможно. Нужно понимать, что в принципе россияне действительно поддерживают эту войну. Более 80%. Да, сейчас это показатель упал до 70%. Но это ничего не меняет.

Россияне действительно поддерживают эту войну. Поддерживают потому, что они верят своей пропаганде. Они не понимают вообще, что происходит. И очень легко в сознании россиянина все проблемы перенести на ответственность коллективный Запад и на Украину. Потому они поддерживают. Для них Запад — который хочет нас сдержать, и Украина — которая хочет нас уничтожить.

Что принесет 2023-й

— Какой ваш прогноз на 2023 год?

— Радость и победа, вот что он нам принесет.

— Согласно опросам конца 2022 года, многие украинцы считают, что война будет продолжаться еще около года.

— Я вам скажу так: когда человеку задаешь подобные вопросы, они же ориентируются на свое восприятие мира. И для многих людей война началась 24 февраля, хотя она действительно продолжается с 2014 года. И они как-то от этой даты, 24 февраля, в своем понимании отталкиваются. А добавьте год— и это будет середина или вторая половина 2023 года.

Давайте так, в мире может произойти что угодно. Я могу привести много моделей, согласно которым война может продолжаться до середины 2024 года. Я могу расписать вариант, при котором этот кризис продлится 5 и более лет. Могу смоделировать, как это закончить завтра. Это все варианты развития событий.

Но есть определенный набор факторов, определенные алгоритмы, которые уже задействованы. И, опираясь на них, я делаю выводы.

— Каково ближайшее будущее Украины?

— Выход на админграницы 1991 года. Далее нужно отстроить страну. И нужно дать ответ, что делать с людьми, которые 8 лет жили в оккупации? Что делать с теми, кто воевал против нас? Что делать с территориями, которые после окончания войны будут иметь с нами границу? Как с ними выстраивать отношения дальше? Остановит ли Россия свой террор или и далее будет производить пограничные обстрелы, запускать по 2-3 ракеты в месяц? Какие репарации Россия должна нам заплатить, чем она их заплатит? А могут ли они вообще это возместить? Там довольно много вопросов.