Из-за войны Россия обеднела уже на 10%: интервью с российским экономистом Сергеем Алексашенко

Сергей Алексашенко — российский экономист, бывший заместитель главы Центрального банка РФ.

Родился в 1959 году в Московской области. Окончил экономический факультет МГУ. В середине 1990-х занимал должность первого зампредседателя Центробанка РФ, отвечал за денежную и валютную политику страны. Является членом совета директоров фонда “Свободная Россия” и соучредителем фонда Бориса Немцова “За свободу”.

С 2013 года осел в США. С 2014 года осуждает войну России против Украины. С 2018 года российские власти объявили Алексашенко в розыск. Летом 2023 года Минюст РФ внес его в список “иноагентов”.

Сергей Алексашенко — гость программы “Люди доброй воли” телеканала FREEДOM.

Ведущий — Сакен Аймурзаев.

— О санкциях, введенных против РФ. Как они повлияли на Россию, достаточно ли они эффективны?

— Санкции повлияли. Нормальным темпом роста российской экономики являются 4% ВВП в год. По данным Росстата, российская экономика в прошлом году выросла на 3,5%. Из них 2,5% роста — это военные расходы, то есть те расходы, которые российский бюджет потратил на финансирование агрессивной войны. 3,5% минус 2,5% — остается 1% роста. То есть при необходимых 4% роста потерянные темпы роста российской экономики составили 3% ВВП. Это много. Потому что 7% потеряли в 2022 году, 3% потеряли 2023 году. В сумме — 10% недополученного экономического роста.

Теоретически, если бы не было войны, россияне могли бы быть на 10% богаче.

Повлияло ли это на политическую решимость Путина продолжать войну? Нет, не повлияло.

— В конце 2023 года Путин на “прямой линии” уверенно говорил об экономике. Есть реальные статистические данные, которые ему дают уверенность в том, что его экономическая система еще живет, перестраивается?

— Он уверен в том, что говорит, потому что у него в папочке эта информация лежит. Я часто повторяю фразу: есть ложь, большая ложь и статистика. А российская экономика выросла на 3,5%? Да, выросла. За счет чего она выросла? За счет того, что произвели большое количество пушек, снарядов, танков, БМП и всякой прочей гадости, сапоги, берцы, бинты, питание для армии, выплаты военным, выплата гробовых денег. Это все было? Было. И Росстат обязан это учесть. Росстат относительно честно посчитал, но немножечко подмухлевал с индексом цен на военную продукцию. Так у них получилось 3,5%, но если пересчитать, будет, скажем, не 3,5%, а 3,1 — 3,2%.

Путин говорит, что в 2023 году инвестиции выросли на 10%. Похоже, что говорит не всю правду. Согласно статистической методологии, производство вооружений относится к инвестиции в основной капитал. То есть вот рост, о котором говорит Путин, — это на самом деле производство вооружений. Похоже, что ему этого никто не объясняет, потому что нет таких смелых людей. Потому если говорить о произведенном вооружении, то дальше нужно говорить об уничтоженном вооружении на поле боя, и что его нужно вычесть из “успеха”.

[Глава Центробанка РФ] Набиуллина не осмеливается сказать о том, что инфляция — это результат расходов Путина на войну.

Путин считает, что инфляция — какая-то мелкая проблема, связанная с поздним принятием бюрократических решений, с отчетами. У него нет понимания того, что это системная проблема. Что его политика “пушки вместо масла” ничего другого для внутренней экономики сгенерировать не может.

Поэтому, если у него в справочках написано, что все хорошо, то на этом он строит свою уверенность.

Это, как и с его планом по захвату Киева за две недели. Это же, по примеру Кабула 1979, Будапешта 1956, Праги 1968. Ему же сказали, что там все схвачено, что Зеленский популярностью не пользуется, что СБУ на нашей стороне, что половина украинских генералов перейдет на нашу сторону, что у украинской армии нет никакого вооружения. Ему же все это положили. И он принял на основе этих справочек решение, что мы справимся и сменим политический режим в Киеве за две недели.

— А кто эти генералы от экономики? Вы вспомнили Набиуллину. Но не она же готовит его к экономическим выступлениям и демагогии? Кто советует ему в сфере экономики?

— Главным консультантом Путина по экономическим вопросам является Максим Орешкин, помощник президента по экономике. Думаю, что сейчас он наиболее близкое и доверенное лицо, информации которого Путин доверяет больше всего.

Есть три человека, которые формируют костяк экономического воззрения Путина, — Орешкин, Набиуллина и первый вице-премьер Андрей Белоусов. Трудно сказать, кто из них главнее.

— Почему они не могут на него повлиять?

— Что значит, повлиять на него? Они понимают, что как только ты скажешь, что Путину не нравится, ты можешь потерять свою должность навсегда. Или попасть на восемь лет в тюрьму, как [бывший министр экономики] Улюкаев за то, что что-то не так сказал, что-то не так подумал, с кем-то выпил и что-то произнес.

Они служат Путину. Их задача — сделать так, чтобы путинский режим стоял, чтобы путинский режим выдерживал давление, которое оказывает его военная экономика на жизнь простых россиян, на жизнь страны. Они делают так, чтобы путинская система была устойчива. И почему они должны ему вкладывать в голову другое мировоззрение? Их задача — объяснить, что он делает правильно. А для решения возникающих мелких проблем существуют министры, экономисты.

— А к какому экономическому краху может привести эта его тупая вера в папочки?

— Мы это видим уже сейчас. Инфляция в России растет.

Часто люди сравнивают путинскую военную экономику с экономикой Советского Союза. Что сейчас будет такой же дефицит, сейчас все будет исчезать. Почему советская экономика расползалась на глазах? Потому что неравновесие в экономике не компенсировалось бюрократическими решениями. Горбачев отказался проводить реформу цен, отказался отпустить цены. В результате, количество денег у населения росло, количество товаров не увеличивалось. Возникал дефицит.

Сейчас проблема несоответствия роста спроса и предложения на прилавках решается через инфляцию.

Если мерить по последним трем месяцам, то с конца лета инфляция в России превысила 10%.

И дальше она будет только ускоряться. Ничего другого экономическая теория и экономическая практика предложить не могут. Неравновесие в экономике выражается в инфляции.

— Удалось ли в РФ перестроить экономику на военные рельсы, и в чем это выражается?

— Разделим экономику на две части.

Военная часть — это производство вооружений, боеприпасов и всего прочего. Здесь действуют административные методы, и решение проблемы было достаточно — с неполного односменного режима мы перешли на трехсменный. Просто набрали в три раза больше работников, дали им повышенную зарплату. И в результате предприятия работают не в одну смену, а в три смены.

Вторая часть — это частный бизнес, который столкнулся с тем, что из-за ухода многих иностранных компаний из России на российском рынке освободилось пространство для роста. Конечно, что-то заменилось китайскими, турецкими, индийскими товарами. И бизнесмен видит, что пространство освобождается, что не итальянской или шведской мебели, еще чего-то, но есть люди, которые готовы покупать. И вот они успели сфотографировать итальянские образцы мебели, где-то закупить фурнитуру, научились конструировать и начали выпускать. Эта мебель чуть-чуть хуже, не так замечательно выглядит, но пространство на рынке есть.

В этом отношении ситуация сильно напоминает то, что происходило в России после кризиса 1998 года, когда западные компании или импортные товары были вытеснены с рынка за счет того, что рубль девальвировался в три раза. И если мы посмотрим статистику конца 1998, 1999, 2000 годов, то неожиданно экономика росла 10% в год за счет того, что российский бизнес увидел эту освободившуюся нишу.

Вот сейчас в России то же самое происходит. В России до войны продавалось больше 1,5 млн легковых автомобилей. Остался российский “АвтоВАЗ”, который производит 350-400 тыс. автомобилей. Значит, миллион автомобилей с лишним — неудовлетворенный спрос.

И тут начали суетиться все, кто можно. Кто-то договаривается с китайцами о ввозе китайских автомобилей, кто-то договаривается с индийцами, с иранцами, кто-то налаживает параллельный импорт французских автомобилей. То есть у бизнеса есть пространство заработать, бизнес этим пользуется.

И каждый раз, когда в России случался такой тяжелый экономический кризис, реакция властей — ослабление административного, бюрократического давления на бизнес. Они интуитивно понимают, что если в этой ситуации еще и давить частный бизнес, то будет только хуже. И каждый раз идет снижение этого давления.

Вот, собственно, весь секрет устойчивости или развития российской экономики в это время.

— А что со стабилизационным фондом — условной государственной заначкой? Она пополняется?

— Это Фонд национального благосостояния. В 2023 году из него были потрачены не очень большие суммы, но его объем остался практически неизменным за счет того, что активы в этом фонде номинированы в иностранной валюте. Это либо золото, либо китайские юани, небольшая часть евро. И за счет девальвации рубля на курсовой разницы Фонд национального благосостояния получил те учетные рубли, которые он потратил. Поэтому фискальная заначка у Министерства финансов есть.

— Какой вы видите судьбу замороженных на Западе российских активов?

— Что касается использования российских активов для поддержки Украины, для восстановления Украины, то конфискация активов — это решение суда. Никто не может быть лишен частной собственности, кроме как по решению суда.

А Центральный банк любой страны — это отдельный государственный институт, и у него свой иммунитет. Центральный банк не отвечает по обязательствам правительства, а правительство не отвечает по обязательствам Центрального банка. Это базовый принцип международных отношений. Соответственно, нужно написать какой-то закон, по которому Центральный банк является ответственным за разрушение украинской экономики, то есть возложить ответственность на Центральный банк за ведение войны.

На месте российских властей (настоящих или будущих) я бы не строил мечты о том, что эти активы когда-то будут возвращены России. Скорее всего, они никогда не будут возвращены.

И будущие российские власти должны будут согласиться с тем, что они добровольно передадут эти деньги на восстановление Украины. Но юридического решения, судебного решения по этому вопросу я не предвижу.

— Каковы долгосрочные последствия того, что натворил Путин и его режим в экономическом смысле? Российский экономист Липсиц говорит о том, что это на 100 лет.

— В экономике ничего необратимого не бывает. Долгосрочные последствия зависят от двух моментов.

Первый — как долго Путин сможет быть у власти, и что он еще сможет сделать за это время. Потому что, как говорится, нет предела совершенству, и можно продолжать наносить ущерб российской экономике, делать ее все более отсталой. И одно дело, если Путин отходит от власти через год, а другое дело — Путин уходит через 20 лет.

И второй момент — кто будет в России после Путина, и какую политику, даже не столько экономическую, сколько внешнюю политику будет выстраивать этот человек, эта команда людей. Если предположить, что в Россию придет коалиционное правительство или какой-то политик, который скажет — во всем виноват Путин, давайте быстро возвращаться назад, садиться за стол переговоров с США, Европой, Украиной — тогда за 5-7 лет после ухода Путина ситуация нормализуется.

Другое дело, что Россия будет технологически отброшена назад. А насколько времени назад — будет зависеть от того, сколько еще лет при власти продержится Путин.