Год с начала вторжения: главные итоги от Мацуки

24 февраля 2022 года, момент начала вторжения России в Украину. День, который изменил жизнь миллионов людей, где бы они сейчас ни находились. Война разделила семьи, заставила многих покинуть дом, стала причиной для переживаний, волнений и слез…

Личный взгляд на год полномасштабного вторжения, как он прошел, что изменил и каким будет день окончания войны — в оценках шеф-редактора телеканала FREEДОМ Алексея Мацуки.

Взрывы… Сообщения в мессенджерах…. Первая мысль: “Началось?” Наверное, мое утро 24 февраля было таким же, как и у многих других.

Но для меня все это не было неожиданностью. И не только потому, что накануне мониторил новости о скоплении российских войск около границы. Это уже висело в воздухе. Это ощущалось в разговорах. Нет, это не был страх. Не было паники. Все оставалось на уровне обсуждений. Не больше.

Каждый решал, собирать ли “тревожный чемоданчик”. И знаете, многие этого не делали. Ведь оставалась надежда на здравый смысл: ведь XXI век, Европа, какой безумец начнет войну? И главное, зачем?

Но такой безумец нашелся. Тот, который называл нас братьями, а потом начал сбрасывать бомбы на этих самых братьев.

За неделю до 24 февраля мы были в Мариуполе — туда ездил президент Украины. И для меня тогда стало понятно — все шло к тому, что будет эскалация.

Я слежу за повесткой Владимира Зеленского. Помню, как еще за год до вторжения после его визита в США газета The Washington Post опубликовала большую статью о том, как передавали данные украинскому президенту. Я почувствовал, что подготовка началась, кадровая — точно. Именно тогда на должность главкома ВСУ назначили Валерия Залужного. В Украину начали поступать “Стингеры”, первые партии военной амуниции. Министр обороны Резников проводил встречу за встречей, обсуждая ситуацию с союзниками.

То есть вся хронология событий говорила, что идет подготовка. К чему? Мы это узнали 24 февраля. И это все неправда, что якобы власть не готовилась. Это все политтехнологии. Готовились активно.

Но мы столкнулись с жесткой агрессией России, с которой мир не сталкивался со времен Второй мировой… Тем не менее, президент остался на месте. Несмотря на предложения покинуть Украину. Он руководил сопротивлением и обороной. И он оказал неоспоримое влияние на ход событий.

Согласитесь, после начала российского вторжения мы увидели совсем другого президента. Другая риторика, интонации; другая “картинка”, когда на экране — без грима и идеально выставленного света — живой человек. Иногда до смерти уставший, но эмоциональный и неравнодушный.

“Я здесь, я с вами” — это он демонстрировал каждый день. Своими ежевечерними обращениями.

И я считаю эти видеоролики Зеленского, по сути, контактом с обычными людьми, такими, как я, самым честным и сильным шагом. Он давал нам всем опору и надежду, что страна будет бороться.

Помните, как 25 февраля в западных СМИ цитировали фразу Зеленского I need ammunition, not a ride (“Мне нужно оружие, а не такси”). Она была в статьях крупнейших западных газет, которые приносят на стол и сенаторам, и госсекретарю США — и The New York Times, и The Washingon Post… Эти слова, как рассказал тогда прессе чиновник Белого дома, Зеленский сказал в ответ на предложение Штатов эвакуироваться, уехать в другую страну в начале полномасштабного вторжения. И для Запада это прозвучало как сигнал, что Украина не сдастся!

Помню, как в первые дни на улице ситуация менялась поминутно. Люди пытались заправить машины на АЗС, были бесконечные очереди. В магазинах выгребли все — вплоть до батончиков и одноразовой посуды.

Было видно, что люди находились в состоянии шока, но паники такой особо не было. Все были сосредоточены — как вывезти из города детей, решить какие-то домашние проблемы.

По городу шли вереницы мужчин с рюкзаками. И все прекрасно понимали, куда они идут. Возле военкоматов выстроились очереди, никого не нужно было убеждать.

Знаете, происходили такие немые диалоги. “Говорили” глазами. В которых можно было прочитать, где каждый должен быть в этот момент.

Украинцы смогли быстро собраться, мобилизироваться. Кто-то шел защищать Украину с оружием в руках, кто-то срочно разворачивал волонтерские штабы.

Полномасштабное вторжение проявило в украинцах черты, которые в нас и без того были, но они до какого-то времени не так ярко проявлялись. Стремление жить свободно, чувство собственного достоинства, смелость… Именно после 24 февраля особенно четко были видны и они — и доброта друг к другу, желание поддержать, поделиться.

Сколько мы видим роликов, когда украинские военные спасают не только людей, но и животных. Вывозят и выносят своих побратимов даже тогда, когда, кажется, что сделать это невозможно.

С телеканалов “Дом” и FREEДOM на фронт ушли десятки сотрудников. Но у канала оставалась задача, и ее нужно было выполнять. У нас уже был план, его мы и придерживались.

Поэтому 24 февраля, в общем-то, я не спал, ожидал — что там скажут в ночных обращениях из Кремля, и мониторил ситуацию. И когда начались первые взрывы, я поехал на работу. Чтобы запустить тот самый план, который был разработан.

Мы были собраны, мы были готовы к продолжению работы в условиях боевых действий, у нас были сформированы съемочные группы. Мы подготовили укрытие для продолжения работы. FREEДOM именно в тот момент был особенно нужен как канал, который вещает и для иностранной аудитории, и для аудитории русскоязычной.

Я на войне уже девять лет, у меня всегда собрано все необходимое на случай ЧП. Мысли были только о том, что нужно продолжить вещание. Цели Кремля были понятны — дезинформировать, вызвать панику, запутать. Наши цели — все прояснить, дать четкие ориентиры.

FREEДOM вещает на русском — и мы получили колоссальные просмотры от той аудитории, которую не устраивала официальная точка зрения российских государственных каналов. Кто хотел узнать правду, хотел разобраться сам.

А потом была Буча и другие освобожденные городки и села под Киевом. И был шок. Шок от увиденного и пережитого жителями.

Я первым делом поехал на освобожденные территории Киевской области. Мы долго говорили с местными жителями. Знаете, что больше всего поразило? Как люди радовались украинскому флагу. Они падали на колени, целовали его.

В начале, конечно, там не работало ничего. Поэтому людям раздавали гуманитарную помощь. И никаких скандалов, никакой ругани. Это просто была атмосфера радости, радости возвращения домой.

У меня нет друзей в России. Но у меня есть знакомые россияне в Украине. Они были шокированы происходящим. Пытались все время как-то извиняться.

Иногда задаюсь вопросом: а когда закончится война, как россияне будут смотреть в глаза украинцам? Наверное, это будет вообще невозможно после того, что они натворили на украинской земле.

Вспомнить хотя бы немцев. Должно было вырасти два поколения, чтобы сгладить отношение к ним после Второй мировой. Сгладить, но не забыть. Это с нами теперь навсегда. С нами, с нашими детьми, детьми детей. Это невозможно убрать из памяти.

В нашей обычной жизни есть вещи, о которых не принято говорить. Но они есть, и просто отмахнуться нам от них не удастся. Посттравматический синдром, синдром отложенной жизни. Мы сейчас с этим живем. Так живет большинство украинцев.

Мало кому удается не пройти через это. Все это сказалось и на мне. Когда-то мы будем вспоминать эти события, и перед глазами будут всплывать картины страшных дней.

Для меня один из таких, когда я увидел, как прилетело в телевизионную вышку. И для меня эта картина ужасно выглядела с точки зрения того, что они целились в нас, в нашу работу, символ свободы слова.

Или еще одна ситуация, которая точно не забудется. Когда мы попали под обстрел, прилет был в 500 метрах от нас. Это день, когда я выжил.

Каждый день войны — ужасный. Каждый час, каждая минута.

Я езжу на фронт как журналист, я вижу горе, я вижу слезы, я вижу простое человеческое выживание. В темноте, в страхе. Люди уезжают, чтобы спастись от россиян.

Но давайте вспомним Херсон — эту радость на лицах. Вот она, человеческая сторона войны. Если вы спросите, в чем разница между украинцами и россиянами — так вот в этом.

Они могут молчать, соглашаясь со всем, что преподносит им власть. А мы всегда остро реагируем на несправедливость. Украинцы выступали против власти — тогда, когда она шла против справедливости и против закона. 30 лет независимости вычистили это смирение, это ощущение, что “мы, мол, люди маленькие, ни на что не влияем”, — которое до сих пор осталось в России.

Я не сомневаюсь в нашей Победе. И уже сейчас знаю, как я ее отмечу.

Для меня победа — это мой Донецк… Я дома, и я могу гулять возле реки Кальмиус. Моя победа — это прогулка по улицам моего города, возможность зайти в мою школу, в университет.

И я уже представляю, как будет выглядеть мой первый эфир после победы. В эфире телеканала FREEДOM мы объявим о победе Украины, мы объявим о подписании капитуляции России. Все это будет оформлено в традиционном жанре информационного вещания. Мы не отступаем от стандартов журналистики. Я мечтаю о планировании этого дня.

И я уже сейчас могу сказать, как будут выглядеть будущие учебники истории. И не только украинские. В них обязательно будут страницы о подвиге украинцев, о решимости союзников.

Да, нужно понимать, что после нашей Победы “рай на земле” тоже не наступит. Нам придется возрождать страну, отстраивать ее. Нам всем — и маленьким, и взрослым украинцам — придется научиться жить новой жизнью. Семьям, которые потеряли родных, доведется еще долго приходить в себя. Защитникам — привыкать к мирной жизни, которая может быть совсем негладкой. Тем, кто вернется из эвакуации, придется снова привыкать к дому…

Но главное, чему эта война научила — что на сложности не стоит обращать внимания. Что они уже не главное — в условиях, когда есть цель, когда есть огромная вера в то, что вопреки всему, что бы ни происходило, мы — выстоим, мы — справимся!

Война из народа — сделала нацию, сплотив украинцев, заставив отбросить то, что когда-то разделяло.

И эта годовщина — повод чтобы, увы, еще раз соединиться с той болью, которую мы все испытали в момент начала вторжения. И одновременно — чтобы взять силу из всего, что мы с вами за этот год пережили. Чтобы понять, как много зависит от каждого из нас. Какие мы сильные! И что способны и пережить то время, которое осталось до дня, когда наступит мир. И дождаться домой тех, кого любим, и о ком беспокоимся. И что зло всегда проигрывает. История это уже не раз доказывала. А добро выигрывает. Сколько бы времени для этого ни понадобилось.