Если бы протесты в России не имели значения, власти РФ не вводили бы такие репрессии – Курносова

Зачем власти РФ запугивают собственное население? Будет ли полиция защищать режим Путина в случае протестов? И возможно ли массовое антивоенное движение в современной России? Эти вопросы обсуждаем с российским политологом Ольгой Курносовой.

— В чем стратегия российского руководства напугать своих либо запугать мир, демонстрируя то, что если своих не жалко, то что уже говорить о вас, остальных?

— На мой взгляд, самое главное –– запугать внутри страны, запугать своих. Потому что мир запугивать после того, что происходит, после 24 февраля…

Ни у кого нет никаких сомнений по поводу того, что особых сдерживающих факторов для Кремля не существует.

Но миру все понятно. А вот внутри страны –– не просто запугать, а доказать тем людям, которые не согласны с происходящим, что они находятся в подавляющем меньшинстве. Потому что, кроме всех дел, о которых мы говорим, это сейчас отчетливо заметно на этапе выборов (в сентябре в РФ пройдут муниципальные и региональные выборы, — ред.). Например, снимают с регистрации кандидатов, на тех же муниципальных выборах в Москве. Там просто десятками снимают кандидатов, найдя у них три года назад какой-нибудь репост “Умного голосования” (стратегия голосования, выдвинутая командой оппозиционного политика Алексея Навального с целью снижения результатов правящей партии “Единая Россия”, –– ред.). Вы наверное знаете, что “Умное голосование” в РФ признали экстремистской символикой. А если у человека есть административное дело, то человек год не может баллотироваться ни на каких выборах.

А эти соцопросы, где рисуют больше 81% поддержки Путина, чтобы доказать, что протестующих нет, все “за”, все единым фронтом одобряют.

— На что надеяться и на кого пытаются воздействовать протестующие, которые знают, на что они обрекают себя?

— Это борьба за самого себя. Показать, что у тебя есть совесть, что ты не можешь молчать. И хоть пытаются показать, что твой голос слаб, он для самого себя доказательство того, что ты остаешься человеком даже в этих нечеловеческих обстоятельствах.

Потому что, если даже невозможно остановить эту военную машину, то чтобы твои дети и внуки знали, что ты не молчал.

— В январе 2021 года оппозиционер Алексей Навальный вернулся в Москву из Германии, где проходил реабилитацию после отравления в России боевым химическим веществом “Новичок”. И его задержали сразу в аэропорту “Шереметьево”, и теперь он в тюрьме. На что он рассчитывал, возвращаясь на родину?

— Я думаю, что у него были какие-то люди, которые ему сказали, что они не рискнут тебя посадить, и, видимо, у него были основания доверять этим людям. Я не думаю, что он был уверен, что его обязательно посадят после приезда. В принципе, до этого было столько историй, когда его не посадили, что может быть ему показалось, что его и сейчас не посадят.

Но если уже он выбрал возвращение –– это поступок политика. И действительно, если ты хочешь заниматься политикой в России, то быть в России — это правильный выбор.

— А теперь бывшая редактор “Первого канала” Марина Овсянникова, которая в середине марта вошла в эфир телеканала с антивоенным плакатом, вернулась в Москву. Зачем? Ей грозит 10 лет колонии. Неужели опыт Навального ее ничему не научил?

— У нее же дети. И она приехала для того, чтобы отстоять свое право жить со своими детьми. Потому что ее муж работает на RT (бывшее Russia Today, российский пропагандистский телеканал, –– ред.), и он пытается у нее отсудить детей.

Вы можете сказать, что если она сядет в тюрьму, то она тоже не сможет общаться со своими детьми. Но если посмотреть приговоры, то они все-таки разные. Есть приговоры и к условным срокам.

Мы не знаем, какой срок получит Марина Овсянникова, долго ли она будет сидеть. Сейчас она находится под домашним арестом, но зато имеет возможность общаться со своими детьми.

— Многие российские оппозиционные СМИ вынуждены были покинуть РФ, теперь ведут трансляции из стран Европы. Почему иные журналисты не покидают Россию, учитывая, что у нах фактически нет возможности честно выполнять свою работу?

— Те люди, которые остаются в России, им никто не предлагал работать на ВВС, или даже на телеканале “Дождь”. Да, они могут поехать на пустое место и там можно стоять с пикетом у российского посольства. Но при этом чем там заниматься?

Я понимаю журналистов, которые выезжают и создают средства массовой информации, чтобы донести информацию обратно в Россию. Пока в России еще есть интернет, их каналы достаточно эффективны.

Сотрудников оппозиционных ресурсов, сотрудников IT-компаний [организованно] эвакуировали за границу. Понятно, что когда твой работодатель помогает тебе уехать, ты вполне можешь потом активно работать там.

Но мы же говорим об обычных людях. Для которых собственная совесть –– сказать, что я не согласен, я против войны — очень важно не только для них самих, но это важно и для их соседей, для тех, у кого еще может быть, нет своей точки зрения, для тех, кто молчит. И когда они видят, что есть люди, которые не молчат, это тоже важно. Именно поэтому их так запугивают.

Потому что, если бы [властям] было все равно, не надо было бы вводить эти репрессивные статьи в российское законодательство.

— Как вы относитесь к призыву президента Украины Владимира Зеленского запретить въезд россиян в страны Запада и выслать назад?

— Я могу понять президента Зеленского. Потому все это время идут большие споры — существует ли коллективная ответственность, есть ли разница между коллективной ответственностью и коллективной виной.

Есть люди, которые когда-нибудь юридически ответят за это, я уверена.

Но моральная ответственность, конечно, лежит на всех.

Она лежит и на оппозиции, которая не смогла победить на прежних выборах. Оппозиции, которая не смогла убедить большинство россиян в том, что тот путь, по которому идет сегодняшний Кремль, губителен, прежде всего, для самой России. Потому что Россия бежит в пропасть и уже в нее падает. А оппозиция не смогла победить, не смогла объяснить это россиянам, и поэтому ответственность будет моральная лежать на всех. И на тех, кто согласен, и на тех, кто не согласен, тоже.

Но те, кто не согласен, они это уже понимают. Поэтому мы видим эти буквально героические выходы, они маленькие, конечно.

Понятное дело, что, когда на людей падают бомбы и снаряды, подумаешь, выйти с плакатом. Но этот плакат может стоить нескольких лет в тюрьме.

Поэтому это тоже своего рода героические выходы. Это для того, чтобы показать, что мы понимаем ответственность, которая на нас лежит. И мы пытаемся хоть как-то сказать, что мы согласны.

— Основная масса россиян воспринимает санкции как наказание Запада за то, что они русские, до конца не осознавая, что это последствия убийства мирных жителей?

— Я думаю, что основная масса (если мы сейчас исключим тех, кто громко кричит) отказывается отвечать на эти вопросы. Поэтому российское большинство сейчас становится молчаливым большинством, в том числе, на них действует и эти драконовские законы.

Все боятся говорить. Все не знают, не настучат ли на тебя, если ты вдруг скажешь, что ты в этом сомневаешься. Не напишет ли твой сосед на тебя донос полицию, и ты станешь фигурантом очередного дела?

Поэтому пока в России сформировалось молчащее большинство. Но постепенно все происходящее начинает молчащее большинство поворачивать в сторону реальности.

А реальность одна — когда наконец эта война станет невыносимой, когда мейнстрим развернется и станет антивоенным. И это время обязательно настанет.

Дело не в том, что я в этом уверена, потому что я хочу в это верить. Дело в том, что история нам показывает, что так бывает всегда. Вопрос только — когда это произойдет.

“Последним будет беднеть царь”: когда у России закончатся деньги на войну — мнение Камельчука

Одна из главных причин, по которой люди, особенно, более старшего возраста, не хотят выезжать из-под обстрелов — понимание, что жизнь придется начинать с нуля. Также имеет место недостаток информации, в том числе и о рисках оказаться под оккупацией. Есть и те, кто потенциально готов к сотрудничеству с оккупантами. Таким мнением в эфире марафона “FreeДОМ” на телеканале UA поделилась исполнительный директор общественной организации “Восточная правозащитная группа” Вера Ястребова.