Два года российского террора: истории украинцев

Истинный облик “русского мира”: разрушенные семьи и покалеченные судьбы, “братская любовь”, которая сеет кошмар и трагедии. Кремль потратил десятилетия и миллиарды долларов на создание мифа о родстве двух народов. Мифа, который разрушился с первыми ударами российских ракет по мирным домам украинцев. Истории четырех украинских семей, которым пришлось собирать свою жизнь по кусочкам, рассказала корреспондентка Ксения Барвиненко в “Специальном репортаже” на телеканале FREEДOM.  

Гостомель

Кошмар, который приносит так называемый “русский мир” семья Екатерины вряд ли забудет. Ей уже два раза удалось вырваться из этого ужаса. Впервые — 10 лет назад — пришлось покинуть родной Донецк. 

“Это было уже лето. Когда мы выезжали из Донецка, на наших глазах строились первые блокпосты на трассах, ходили люди. Вообще в Донецке на тот момент уже было очень много россиян с оружием. Во дворах были какие-то автоматные очереди. Мы понимали, что украинской армии в Донецке нет. И последней каплей стала ехавшая через центр города колонна танков, на которых было написано “на Львов”. И эти танки просто крушили асфальт, проезжая мимо нас. А еще — грязные, без зубов, какие-то непонятные люди в камуфляже. Мы смотрим на них. Они смотрят на нас. Это было так страшно. После этого я поняла: если они здесь, значит в Донецке больше не будет безопасно. А потом просто взяли рюкзаки, гитарку, ребенка и сели в Ясиноватой на поезд. Поехали в Киев”, — вспоминает жительница Гостомеля Екатерина. 

В Ворзеле у семьи родился второй ребенок. В 2019 году родители пары согласились продать свое имущество в Донецке, чтобы обустроиться на новом месте. Так семья оказалась в Гостомеле. Отремонтировали свой новый дом, Екатерина обустроила мастерскую, она — ювелир. 

Казалось, что это новая глава в их жизни. 

Когда 25 февраля российские оккупанты пошли колонной в сторону Киева, на трассе расстреливали гражданские машины. Так мир увидел настоящее лицо российской армии. Дороги Киевской области были усеяны телами тех, кто пытался вырваться из смертельных “братских объятий”. 

Тем временем в Гостомеле уже начались уличные бои. 

“Ночью начался бой, мы заскочили в подвал и просидели там до утра. Из-за того, что танки стреляли прицельно в этот квадрат, прилетало и сюда, и к соседям. У меня снесло половину мастерской, стена упала, там разнесло угол, окна, шифер, ту половину дома — все разбило.  После этого мы поняли, что оставаться здесь уже нельзя”, — рассказала Екатерина. 

Семья раздумывала, как безопасно выйти из горящего города. 

“Утром к дому подъехала машина с женщиной и ребенком, они пытались эвакуироваться, но их увидели россияне, обстреляли, развернули и не дали выехать. Попали в ребенка. Кажется, и в женщину. Потом в нашем же подвале была врач, и она оказывала первую помощь. Там перевязывали их. И так мы все узнали, что на машинах уже эвакуироваться нельзя. Когда шли мужчины, их задерживали. То есть на машине — нельзя, по центральным улицам — нельзя, значит, надо ногами по полям…”, — рассказала Екатерина.  

Семья прошла пешком 11 километров. Наконец они вышли к месту, где украинские военные давали четкие указания, куда и как бежать к автобусу, чтобы не попасть под обстрел. На глазах Екатерины под пулями погибла женщина, бежавшая к транспорту.

Жуткие кадры, как люди прячутся от российских обстрелов под разрушенным мостом облетели весь мир. РФ пыталась скрыть свои преступления, обвиняла в терроре Украину, называла жертв актерами. 

Мариуполь

Начало полномасштабной войны  Вадим застал в прифронтовом, на тот момент, Мариуполе. 

“Мы с женой были настроены на то, что что-то должно произойти, дети нам не верили, над нами посмеивались. Мы на всякий случай пошли на рынок и приобрели приемник на батарейках, светильники на батарейках, батарейки. У нас с женой было чувство, что должно что-то произойти, но такого масштаба мы просто не предполагали”, — рассказал Вадим. 

Мариуполь быстро оказался в окружении, защитники Украины изо всех сил героически сдерживали натиск россиян, в ответ — враг стирал город с лица земли. 

“Начали летать самолеты и мы, сидя в подвале, слышим, что самолет сбросил бомбу, где-то оно рвануло, а бомба — это не снаряд, это больше, и ты в подвале это ощущаешь, как земля дрожит”, — вспоминает Вадим. 

Он подчеркивает, что местные жители очень надеялись на эвакуацию от международных организаций. Россияне срывали любые попытки эвакуации мирного населения и в Мариуполе, превращая некогда цветущий город — в руину. Местный драмтеатр стал убежищем для сотен людей. 

Под постоянными бомбежками люди искали себе пропитание. Вадим говорит, что это не было мародерством, жители города искали возможности договориться и что-то взять из еды со складов. Еще одним испытанием стало отсутствие связи. 

“Два приемника были источником информации для людей там, где мы располагались в драмтеатре. Был небольшой холл, куда приходили люди со всего театра. Заполнялся весь холл, люди слушали, цикали, чтоб никто не шумел. А связь-то глушат, это была удача, когда ты мог настроить, поймать, услышать голос родины. А потом приходилось идти от обратного, когда связь совсем была плохая. Пробивалась российская связь. И вот ты их слушал и рассуждал от обратного, потому что знал, что они врут”, — вспоминает Вадим. 

Выбираться из блокадного Мариуполя мужчина решил 14 марта. Он с семьей ехал по разбомбленному городу в колонне авто. Блокпост за блокпостом. Кого-то из парней, что ехали в машине позади, российские оккупанты захватили в плен, пытали за подозрительные татуировки.

 Когда Вадим с женой добрались до Львова, узнали, россияне сбросили бомбу на Мариупольский драмтеатр. Сколько людей погибло под завалами, до сих пор неизвестно. Речь идет о сотнях. О том, что это мирные, россияне не могли не знать. Об этом гласила надпись перед зданием. 

“Под конец моего пребывания в драмтеатре обсуждалась эта идея. Я даже влез и сказал: “Ребята, как бы хуже не было из-за этой надписи”. Мысль была правильная, но она трагично обернулась не из-за того, что они написали, а из-за того, кому они это написали”, — говорит Вадим. 

На руинах Мариуполя россияне строят “потемкинские деревни”. Путинская пропаганда рапортует о восстановлении Мариуполя, на деле же за яркими фасадами — разруха, протекающие крыши… и гибель тысяч людей от российских бомбардировок. 

Спустя два года кошмар, который Вадим пережил в Мариуполе, не отступает. Даже за сотни километров от российской границы Вадим не чувствует себя в безопасности. Впрочем, как и любой украинец. 

“Во Львов ракеты летят, в любой город может прилететь. Для меня само существование России — это опасность. Они нас ненавидят”, — считает Вадим. 

Херсон

24 февраля Александра и не догадывалась, что окажется в оккупации на долгих 8 месяцев. 

Кошмар, которому так смело сопротивлялись херсонцы, наступил уже к середине марта. Оккупационные войска развернули в городе террор. Арестовывали патриотов, пытали и расстреливали. Хватали людей просто на улицах. 

“Они заходили в маршрутки, выводили и раздевали мужчин. Это было лето. Смотрели какие-то наколки, татуировки, имеющие отношение к нашей несокрушимой Украине”, — вспоминает Александра. 

Восемь месяцев оккупации, террора, пыток, издевательств, охоты на патриотов. 11 ноября 2022 года украинская армия освободила Херсон, единственный областной центр, захваченный Россией. Казалось, страданиям пришел конец. Но россияне начали обстреливать город почти каждый день, а 6 июня 2023  года подорвали дамбу Каховской ГЭС. В водной ловушке оказались тысячи людей, которых россияне приговорили к смерти.

“А потом — звонки друзьям. Очень много разрушенных домов. Речной вокзал и район Остров — все это было затоплено до второго этажа. Все это ушло. И район Остров, и Забалки, и улица Чайковского затоплены. Мои друзья очень пострадали. Под водой оказались Олешки, Левый берег, Збурьевка, Голая Пристань, Раденск”, — перечисляет трагические последствия  Александра.

Харьков 

Харьковчанка Татьяна вспоминает: чудом выжила после обстрела города российскими войсками. 

“Двери нет. Сын пошел в ванную, потому что собирался на работу, а в его комнату прилетело.  Если бы он остался в комнате, я не знаю, что было бы, даже думать об этом не хочу…”, — рассказала женщина.

Ее в тот момент отбросило взрывной волной. Женщина получила травму.  

Ракета попала в спорткомплекс во дворе, осколки  прошили квартиру насквозь. 

Во время обстрела в январе 2024 года погиб отец Александра. 

“Во время третьего прилета он был на улице, он планировал встретиться с коллегой по работе. Он вышел, был у подъезда, произошел прилет. Осколками ему отсекло правую кисть, сильно ранило. Ему первому оказали помощь. Но через неделю он умер…”, — рассказал харьковчанин.  

Отец Александра был водителем скорой помощи, с первых дней российского вторжения спасал людей. 

“Он выезжал в любые места и даже загород, где было много прилетов… Люди по-разному чувствуют это, некоторые уже привыкли”, — с грустью рассуждает Александр. 

Все войны рано или поздно заканчиваются. Поражением преступной системы, крахом кровавого режима, падением занавеса безумной пропаганды и … тяжелым прозрением тех, кого эта пропаганда сумела оболванить. 

Правда о том, что принесла Россия в Украину под видом “братской любви”, откроется каждому. Каждому, кто ее не искал. Каждому, кто во все поверил. Каждому, кто понимал, но молчал. Каждому, кто оправдывал преступные решения своего диктатора. Каждому, кто закрывал глаза на деяния российских солдат. Каждому, кто помог путинскому режиму устроить нечеловеческий террор в соседнем государстве.