Сегодня в 09:15
Причины оперативной паузы вооруженных сил РФ. Удары ВСУ по складам боеприпасов оккупантов. Приказ Зеленского о деоккупации юга Украины. Эффективность РСЗО HIMARS (“Хаймарс”). Продолжат ли ВСУ осенью активные наступательные действия, с учетом плохих погодных условий. Крымский мост — нанесет ли Украина удар. Заявление Минобороны о количестве мобилизованных украинцев. Об этом в интервью для марафона “FreeДОМ” на телеканале UA говорим с военным экспертом, полковником в отставке Сергеем Грабским.
— Запад уже не боится Путина и его ядерного оружия? Это так?
— Это абсолютно так. Потому что все понимают, что Путин своей войной показал абсолютную неспособность России вести современную конвенционную войну.
Что касается ядерного оружия, то нужно понимать, что для того, чтобы его использовать, его нужно подготовить, очистить и привести в боевую готовность. Это достаточно трудоемкий процесс. А западная разведка качественно мониторит процесс, может отследить любой чих в эту сторону. На сегодняшний день нет никакой угрозы применения ядерного оружия. Ситуация полностью под контролем.
— Силы путинского военного наступления выдыхаются, раз они берут оперативную паузу?
— Нет. Понимаете, оперативная пауза — это вполне нормальный процесс в течение боевых действий. Когда есть необходимость остановиться, пополнить ресурсы, пополнить запасы. И это не говорит о том, что они выдыхаются, ни в коей мере.
В военном деле есть такое понимание: на конец операции ресурсы должны составлять не менее 75% ресурсов, с которыми операция начиналась.
Поэтому, если есть необходимость пополнить — они пополняются. Но это никоим образом не говорит, что россияне выдохлись. Нет, они не выдохлись, они еще готовы вести боевые действия.
— Последнее время мы наблюдаем массовое уничтожение складов противника. Есть прямая корреляция между количеством ударов по складам и резким уменьшением обстрелов?
— Есть такое понятие — эшелонирование запасов материальных средств. Да, мы наносим удары по оперативным запасам противника, но существуют еще тактические запасы, существуют промежуточные запасы.
Нужно понимать, что не может быть резкого снижения количества обстрелов вследствие якобы недостатка боеприпасов. Нет.
Оно может случиться, но эта просадка будет через определенный период времени, если мы не будем снижать свою интенсивность ударов по этим объектам. Но это должно случиться через 5-7, через 10 дней.
— Также много вопросов возникло после заявления министра обороны Резникова о том, что Зеленский приказал деоккупировать юг Украины. Значит ли это, что мы уже накопили столько сил, что можем так открыто заявлять о своих планах?
— Можно заявлять о своих планах, потому что это не является каким-то сверхсекретом. И очевидность освобождения ясна всем, потому что это критически необходимое решение.
Но в данном случае речь идет немного о другом. Резников не планирует военные операции. Резников отвечает за поставки вооружения и боевой техники по заказам Вооруженных сил Украины. И здесь речь идет, как я понимаю, о процессе планирования и определения потребностей ВСУ для проведения подобных операций.
— Юг Украины — это только Херсон, Мелитополь? Или и Крым тоже?
— И Крым тоже. Но это не говорит о том, что мы просто завтра ринемся в Крым, нанесем удары по Крыму. На данном этапе нам нет необходимости просто вваливаться в Крым, потому что там достаточно большая группировка.
Главная наша задача — выйти на побережье Черного и Азовского морей. Как только мы займем эти позиции, то мы поставим под серьезную угрозу локации именно на территории Крыма. Возвращаясь к истории Второй мировой войны, я не могу исключать вариант, что российский флот последует добрым традициям Краснознаменного Черноморского флота и бодренько покинет крымские порты, чтобы передислоцироваться в порты Северного Кавказа.
Имея даже с расстояния под огневым контролем 60-75% территории Крыма, мы снижаем серьезную угрозу нанесения ракетных ударов по Украине. Потому что если мы ударим по Балаклаве, по Инкерману, где находятся склады этих ракет, по верхним площадкам, то мы все равно не добьем до подземных хранилищ.
Но имея под огневым контролем как минимум 60% территории Крыма, нет необходимости атаковать Крым. Достаточно просто воздействовать на коммуникации, наносить удары по складам, чтобы максимально нанести ущерб без вторжения.
То есть с наращиванием новейших систем вооружения и боевой техники мы переходим к бесконтактной войне.
— Активные наши наступательные действия будут проходить только летом? Осенью — в дождь и слякоть — наступать можно?
— Можно. Можно наступать и в дождь, и в слякоть.
Нужно понимать, о каких действиях мы говорим. Никто не говорит о действиях времен Второй мировой войны, когда массы техники будут рваться вперед, атаковать, рвать линию фронта и так далее. Ни в коем случае.
Мы прекрасно справлялись в дождь и в слякоть в марте, что не помешало нам выгнать противника из Киевской, Черниговской, Сумской областей. Мы прекрасно воевали в 2014 и 2015 годах, когда отбивали противника под Дебальцево. Мы справлялись и летом, и осенью.
Да, современная война имеет некоторые акценты, связанные с погодными условиями. Тем не менее, “Хаймарс” будет удачно стрелять и в дождь, и в слякоть. И с асфальта, и с грунта.
— Есть информация, что в Генштабе РФ хотят убедить Путина отвести войска, потому что дальше наступление невозможно.
— В общем-то, так и есть. Ситуация, которая сложилась, неожиданна для России. Россия не готовилась к такой войне. Она была не готова изначально. Потому что к такой войне нужно готовиться годами, и признаки такой подготовки были бы очевидными.
Например, Сталин начал готовиться ко Второй мировой войне за 10 лет. И на 1 сентября 1939 года советская Красная армия по численности была больше, чем все армии стран Европы вместе взятые. Сталин уничтожил десятки миллионов людей, чтобы подготовить страну к войне.
В России такого процесса мы не наблюдаем. Российская экономика не была заранее переведена на военные рельсы. Они не развернули базу мобилизационного развертывания, они не создали достаточные запасы нового вооружения и новой боевой техники. Именно поэтому они сейчас лихорадочно снимают с хранения старые примитивные танки.
Они надеялись решить вопрос с Украиной быстро. А к полномасштабной войне Россия не готовилась. И здравые умы в Генштабе РФ понимают, что у них есть еще какие-то возможности атаковать по инерции, возможности задействовать дополнительные ресурсы, купить пушечное мясо. Они себе могут это позволить, исходя из доходов Российской Федерации.
Но говорить о том, что они могут достичь какого-то превосходства, уже нельзя.
Потому что мы с середины апреля наблюдали активные боевые действия на узеньком участке фронта, куда противник сосредоточил чуть ли не 50% своих сил и средств, которые были предназначены для боевых действий во всей Украине.
И вполне разумно им сейчас отвести войска, чтобы осознать, что случилось. Но при этом они планируют лучше подготовиться и опять нанести удар в дальнейшем.
— А сколько времени нужно России, чтобы подготовиться к войне?
— Такой стране, как Россия, если отказаться от всех других планов и сосредоточиться только на этом, нужно будет от 5 до 7 лет, а то и 10 лет, чтобы перевести экономику, создать мобилизационные базы, ресурсы и так далее.
— Новая поставленная техника может нам позволить наносить превентивные удары в будущем? Например, заметили скопление российской армии еще на территории России и нанесли по нему удар.
— Безусловно. На сегодняшний день мы имеем полное моральное и военное право наносить удары по целям, которые будут разведаны, в том числе, на территории противника.
Кто может остановить украинскую армию от нанесения превентивного удара, имея ситуацию Краматорска, Часова Яра, Харькова? Неужели мы будем думать и рассуждать, имеем ли мы право нанести удар, если мы знаем, что через 2 минуты эти ракеты из Белгорода ударят по Харькову? Да ни в коем случае.
Если Израиль имеет право наносить превентивные удары, уничтожая позиции боевиков, то и мы имеем полное право спасать жизнь наших сограждан. Это святое право, это обязанность государства.
— Насколько “Хаймарсы” могут быть эффективны не против склада вооружения, а против скопления войск? Например, если говорить о той же дивизии на территории Белгородской области и которая сконцентрирована в районе Харькова?
— Не надо возводить “Хаймарсы” в превосходную степень. Потому что каждое оружие имеет свой определенный аспект использования. В данном случае мы говорим о ювелирном, хирургическом уничтожении наиболее важных целей.
Нужно понимать, что дивизия располагается на очень большой площади, и никаких “Хаймарсов” не хватит, чтобы засыпать эту площадь снарядами.
Для понимания: батальон в районе сосредоточения может располагаться на площади до 20 кв. км. Ну, какими “Хаймарсами” можно накрыть площадь 20 кв. км? А таких батальонов в дивизии — не один десяток. Поэтому никто не будет гоняться за отдельным танком, никто не будет гоняться за отдельной гаубицей. Но если мы найдем какой-то очень удобный склад, или определим наличие пунктов управления, то почему бы и нет?
— Запуск одной ракеты из “Хаймарса” стоит 150 тыс. долл. То есть полный заряд на 6 ракет — практически 1 млн долл. Если говорить об экономике войны, насколько это оправданная трата?
— Это очень оправданная трата.
Давайте посчитаем. Если мы уничтожаем небольшой склад с горючим объемом порядка 2 тыс. тонн топлива, то это оправдано, и здесь можно даже точно подсчитать потери противника. Да, суммарная стоимость этих 2 тыс. тон топлива может быть меньше, чем цена используемой ракеты. А если учесть, что таким образом мы обездвижили 100 танков противника, которые стоят 3-4 млн долл. каждый. Это цена танков Т-72 различных модификаций, а танк Т-62 стоит приблизительно 300 тыс. долл.
Но в денежный эквивалент не перевести уничтожение командного пункта противника. Потому что здесь надо учитывать, сколько стоило обучение каждого полковника, каждого генерала. Сколько стоило оборудование управления и связи. Сколько суммарно стоила эта техника.
— Удар по Крымскому (Керченскому) мосту возможен?
— Можно нанести удар по мосту. Можно его уничтожить теоретически.
Согласно теории, гарантированное уничтожение объекта — это нанесение ему повреждений в таком объеме, который бы исключил быстрое восстановление этого объекта. Ключевая фраза — “быстрое восстановление данного объекта”.
Крымский мост, во-первых, — это колоссальный физический объект. Нужно нанести удары по самому объекту и гарантированно уничтожить запасы материальных средств, которые предназначены для его восстановления. И уничтожить еще те подразделения, которые занимаются его восстановлением.
Таким образом, мы видим перед собой операцию, которая состоит из следующих компонентов:
- воздушные удары;
- ракетные удары;
- система подавления противовоздушной обороны противника;
- использование диверсионных средств.
То есть необходимо колоссальное сосредоточение ракет, авиации, диверсантов и так далее, чтобы разрушить один этот объект.
— Россия угрожает, что если мы ударим по Крымскому мосту, она в ответ ударит по мостам через Днепр. То есть им нужно для этого подготовить операцию, аналогичную нашей?
— Да. Наглядный пример — Белгород-Днестровский мост. По нему наносятся регулярные удары ракетами. И что? 2-3 дня — и мы восстанавливаем мост.
Потому что любой такой объект — это комплекс. И если уничтожать, то нужно уничтожать весь комплекс.
А это очень дорого. Это просто колоссальные затраты. Потому что никто же постоянно не держит мостостроительные отряды в непосредственной близости к этому мосту. То есть их нужно еще найти и уничтожить.
— Недавно министр обороны Резников озвучил, что мы поставили под ружье 700 тыс. личного состава в Вооруженные силы Украины, и около 300 тыс. в другие силовые структуры. Почему у нас тогда до сих пор не получается создать численное преимущество? Где все эти солдаты, где все эти люди?
— Эти люди проходят подготовку, эти люди участвуют в боевых действиях, эти люди проходят ротацию и так далее.
Мы говорим о наших учебных центрах, на которых проводим обучение людей. Потому что мы не можем бросать их в бой, как полено за поленом. Мы должны подготовить, сосредоточить, обучить.
А минимальный срок обучения только одного танкового экипажа — это три месяца. И гораздо больше времени нужно для боевого слаживания подразделений.
Да, некоторые бригады мы отправляли сразу в бой в силу необходимости.
Кроме того, нужно понимать, что такие направления, как Приднестровье, Беларусь, Сумщина и Черниговщина, тоже требуют нашего внимания, и там тоже находятся войска.
И если просуммировать — вот вам как минимум достаточно большое количество войск. Потому что тероборона не решит всех вопросов. Все равно нужны армейские подразделения.
Этот процесс динамичный и непрерывный. Одни войска входят в бой, другие выходят. Мы не можем себе позволить такую “роскошь”, как россияне, держать по 5 месяцев ребят в зоне боевых действий. Они должны выходить на отдых, на доукомплектование и так далее.
Поэтому да, и это только начало. Миллион — это не так много. И мы уже вынуждены будем призывать дополнительный контингент.
— Именно для того, чтобы сосредоточить войска для контрнаступления на том же юге?
— Да. Плюс резервы. Плюс мы несем потери, и потери серьезные. У нас только по пленным официальные данные — 7 тыс. военнопленных с нашей стороны. А 7 тыс. — это как минимум две бригады.
ВСУ остановили попытки РФ наступать на крупные города Донетчины в пределах Луганщины – Гайдай
Читайте также: Верещук: В Россию насильно вывезли более 2 тысяч украинских детей-сирот. Вернули в Украину – 47
Не пропусти наши видео на YouTube-канале FREEДОМ
Если заблокирован доступ к сайту и соцсетям FREEДОМ — алгоритм действий
