Домой после пыток и убийств в Украине: какими возвращаются российские военные, обсуждаем с экспертами

Российские военные используют насилие против гражданского населения в Украине — доказательствами этому стали Буча, Ирпень, Херсон и ряд других населенных пунктов, где побывали оккупационные войска. Мир уже не раз потрясли истории очевидцев, бывших пленных и записи видеокамер — оккупанты относятся жестоко как к людям, так и к животным, расстреливают целые хозяйства не только ради пропитания, но и ради забавы. А украинские правоохранители продолжают находить в освобожденных городах и оселках улики, указывающие на то, что российские военные обустраивали там места пыток.

Особую роль играет и сексуальное насилие. Украинские и международные следователи расследуют десятки дел, в которых жертвами стали женщины, мужчины и дети разных возрастов. Британский адвокат Вейн Джордаш, рассказал изданию Reuters, что есть доказательства планирования сексуального насилия при вторжении в Украину. Джордаш помогает украинским специалистам в расследовании военных преступлений оккупантов. Исследуя факты изнасилований российскими военными северной части Киевской области и других территорий, он пришел к выводу о планировании сексуального насилия “на более систематическом уровне”.

Все в совокупности — военные преступления, которые совершают конкретные люди, не всегда дожидаясь разрешения и указания от командира. Они — чьи-то мужья, отцы, сыновья и даже чьи-то деды.

О том, что ждет российское общество после возвращения военных преступников домой и что толкает этих людей совершать бесчеловечные поступки в Украине, журналисты телеканала FREEДOM пообщались с гостями студии.

Олег Чабан, психотерапевт

— Оружие — это власть, власть — это контроль. Появляется псевдоощущение всемогущества. У человека создается ложное представление о себе. С войны российские военные возвращаются преступниками с вседозволенностью.

Происходящее сейчас называется коллективной травмой. В Украине ее тоже переживают. Но меньше изучают коллективную травму агрессора — тех, кто убивал и насиловал. Хотя такие работы есть. У этой травмы нет окончания, она длится очень и очень долго. То есть изменение генотипа передается дальше. Другими словами, это будет и наказание уже детей, которые ничего даже, возможно, не будут знать об этой войне.

Осознание происходящего в России случится только с появлением большого количества, в том числе, побывавших в плену. Семьи будут передавать другим семьям о том, что это за беда под названием война.

Население Украины страдает значительно больше. Москва может пить, есть и устраивать какие-то шоу. Но война точно так же в головах россиян, пока одиноких, но их количество будет расти. Так же было в послевоенной Германии.

Представляете, сколько появится инвалидов? После Второй мировой войны несчастных инвалидов отправляли подальше из Москвы, чтобы яркий образ страны-победительницы не омрачать. Для таки людей создавали специальные отстойники, отправляли на восток эшелонами и так далее. Столица должна была сверкать.

Не стоит забывать о посттравматическом стрессовом расстройстве. Яркий пример — это флешбэки, картинки, которые мгновенно накрывают тебя с головой. Вот ты едешь в троллейбусе и где-то послышался взрыв — лопнуло колесо автомобиля, а ты уже живешь в войне. Поэтому куда бы человек с ПТСР ни перемещался, эта штука сохраняется с ним длительное время. А потом за этим следует, что человек пытается спастись транквилизаторами, но под рукой только бутылка водки. Вот и начинает заливать. И тогда снижается контроль над тем, что можно, а что — нельзя, чего достаточно, а чего — нет. Это очень сложная вещь. Отдых в Турции в таких случаях не помогает.  

Евгений Дикий, ученый, ветеран батальона “Айдар”

— Если бы мы имели дело с адекватным противником, то, скорее всего, этой войны просто вообще бы не было. Потому что эта война изначально возникла из-за того, что руководство Российской Федерации живет совершенно в своем отдельном мире, в абсолютно другой системе общих ценностей, добра и зла.

Если в военном руководстве готовы 200 тысяч своих солдат положить. Плюс еще изрядное количество инвалидов, которые будут длительное время восстанавливаться. То есть, в принципе, на какое-то время вообще из жизни будет изъято, грубо говоря, полмиллиона людей.

Но, судя по всему, для России эти цифры ни о чем не говорят. Они, видимо, уже живут в такой исторической реконструкции, чувствуют себя где-то во Второй мировой и начинают уже мыслить категориями, которыми мыслили Сталин, Жуков. Когда, например, на одну Киевскую операцию спокойно могли положить трупами 300 тысяч красноармейцев и никого это не смущало. То есть считалось вполне нормально ценой за то, чтобы взять Киев конкретно к 7 ноября.

То есть они уже, в принципе, готовы не считать потери. И это создает, конечно, для нас проблему. Это означает, что нам придется утилизировать куда большее количество врага, чем уже удалось утилизировать. Мы вынуждены уничтожать их до того, пока этот контингент окончательно не сломается и не будет бежать с нашей земли.

Иван Чувиляев, пресс-секретарь фонда “Идите лесом”

— Любой половозрелый мужчина старше 17 лет, я думаю, прекрасно понимает, что армия — это одна из тех государственных структур, которые занимаются репрессиями и, собственно, являются инструментами подавления и унижения человеческого достоинства. Другой функции у них нет. У армии в руках огромный репрессивный аппарат, огромное количество офицеров, которые могут совершенно безнаказанно издеваться над гигантским количеством людей. На сегодняшний день это никакие не 300 тысяч человек, как вы понимаете, а гораздо большее количество.

Если говорить о дезертирстве и казни, то здесь работает страх. Все видели видео с казнью члена ЧВК Вагнера Евгения Нужина при помощи кувалды. Теперь каждый российский военный, который не хочет воевать и к нам обращается, на слова о плене отвечает: “Нет, никогда”.  Теперь они больше всего на свете боятся, что их выдадут обратно и они опять каким-то образом попадут в руки российской армии. Там они будут казнены абсолютно вне закона, будет разрешение на расправу.

Никто не хочет умирать. Очевидно, что мобилизация ни у кого не вызывает восторг среди тех, кого она касается. Вопрос в том, на каком этапе они начинают предпринимать какие-то усилия, чтобы избежать мобилизации? Кто-то предпринимает усилия еще на этапе непосредственной мобилизации, писал нам на горячую линию. Кто-то обращается к нам из военкомата, и оттуда мы их вытягиваем, помогаем писать заявление на альтернативную гражданскую службу. Кто-то понимает, что он не хочет участвовать в этой войне, только уже попав на фронт. Здесь все куда сложнее и куда тяжелее, конечно.

Читайте также: Пригожин делает все, чтобы “пушечного мяса” было достаточно, — Ягун о ситуации на фронте на Донбассе

Андрей Курков, украинский писатель

— Если вспомнить историю. Начало февраля 1918 года (период Украинской Народной Республики, — ред.), Красная армия под руководством генерала Муравьева наступает на Киев. Причем наступление идет с той же стороны, с которой наступала российская армия 24 февраля. В те годы центр Киева обстреливали из пушек, поставленных в Святошино Красной армией, а сейчас они сюда же стреляют ракетами. Так что, в принципе, жестокость в Буче повторяет жестокость Красной армии при нападениях на Киев.

Четыре раза Красная армия захватывала Киев с 1918 по 1921 год. И всегда с огромной жестокостью, с расстрелами, с убийством гражданского населения. То есть это уже было. И мы видим, что моральная планка исчезает у российских солдат, когда они идут убивать соседей. Им все равно кого убивать.

Те, кто выживут, понесут войну домой. Но это обычное дело. Для нас как раз более серьезно то, что и у нас война останется — в жизни и в мыслях, и в головах, и в опыте, когда она закончится. То есть и у нас она будет стрелять и взрываться спрятанными гранатами. Но чисто статистически, больше пострадает та сторона, у которой больше солдат вернется домой с войны

Михаил Шейтельман, писатель и политтехнолог

— Я не верю, что жестокость российских военных обусловлена генетикой. Это все естественное воспитание. То есть любое поколение можно воспитать по-другому. Нынешнее поколение россиян воспитано так. Вообще такого уровня садизма, конечно, в Советском Союзе не было, как сейчас у россиян это принято. Считается нормальным, что все в полицейских участках всех задержанных обязательно пытают, обливают кипятком и так далее. И они против этого не протестуют. И так, как принято в России, они себя ведут в Украине.